Есть мнение, противоположное марксистскому (которого, в частности, придерживался академик Д.С. Лихачев), что «сознание определяет бытие». Исходя из этого, можно было бы предположить, что нации формируются путем тяготения друг к другу людей, близких по сознанию.
Бисмарк как-то сказал, что румын – это не национальность, а образ мыслей. Но, может быть, национальность -это и есть в первую очередь образ мыслей (менталитет) и лишь во вторую – общность языка, территории и экономики? Примером этого являются евреи, которые, будучи рассеяны территориально, разговаривая на различных языках и работая в экономиках различных стран, не утрачивают своей национальной идентичности. Но не все. Для некоторых из них ближе по духу стали народы, среди которых они жили и натурализовались (Нострадамус, Спиноза, Дизраэли, Гейне, Левитан, Пастернак и многие другие). С другой стороны, евреи принимали в свое сообщество людей, близких по менталитету из других наций, в основном путем браков, но не только (есть мнение, что неевреем был даже Моисей [61, 137]). То, что сказано о евреях, относится и к другим народам. Достаточно вспомнить, сколько иностранцев стало русскими и сколько русских – иностранцами.
Исходя из сказанного, можно прийти к выводу, что различные нации формируются из общечеловеческой массы вокруг отдельных, наделенных определенными, ярко выраженными чертами личностей или групп, путем тяготения к ним, подобно тому, как вокруг затравки растет кристалл, вытесняя инородные примеси на периферию. Общность же территории, экономики и языка закрепляет нацию в пределах государства, навязывая менталитет определяющей его группы всем попавшим в сферу ее влияния. Возможно, менталитет ведущей группы определяется генами.
Но тогда возникает вопрос: откуда взялись начальные различия, если все мы, согласно Библии, происходим от одной пары людей, жившей всего лишь 6 или 7 тысяч лет тому назад?
Альтернативную версию происхождения человечества, в которую лучше вписываются известные факты, дает сакральное предание ингевонов «Хроника Ура-Линда» [73, 36]. Согласно ему, бог Вральда с самого начала создал три расы: черную, желтую и белую, различающихся физически и психологически. Герман Вирт утверждал, что Ближний Восток является не прародиной человеческой цивилизации, а котлом, в котором после потопа происходило наиболее интенсивное смешение трех первичных рас, первоначально проживавших порознь: белые – на севере, желтые – в субтропиках, черные – в тропиках. Смешение трех первичных рас в различных пропорциях привело к появлению народов, различающихся между собой физически, психологически и по языку. Территориальное и экономическое обособление народов закрепляло эти различия, хотя внутри каждого народа могло наблюдаться достаточно большое как физическое, так и психологическое разнообразие между отдельными индивидами. Некоторые из них могли больше тяготеть к другим народам и при соответствующей возможности переходить в их состав. Подобные процессы происходили раньше и происходят сейчас.
Народы Европы в различных пропорциях вобрали в себя полянскую, боратскую, сакскую, а позже египетскую компоненты. По языковым и этнографическим признакам их объединяют в три группы народов: германскую, в которой, вероятно, превалирует сакский компонент; романскую с превалированием Полянского (пеласгийского) компонента; и славянскую, с превалированием венедского компонента (помеси полян с боратами).
Венеды были весьма широко распространены во всей Европе. Исландский историк Снорри Стурлуссон даже утверждал, что «Европа иначе зовется Энетией» [75, 11]. По-видимому, венеды вошли в состав многих европейских народов, но особенно – славянских. О том, что венеды составили основу славянских народов, свидетельствуют древние авторы. Готский историк VI века Иордан пишет: «Начиная от места рождения реки Вистулы, на необозримых пространствах расположился многолюдный народ венетов… Эти венеты, как уже отмечалось, происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов и склавенов» [76, 34]. Англосаксонский ученый VIII века Алкуин утверждает: «Славян зовем венедами». А финны до сих пор продолжают именовать русских вене или венелайне.
Геродот не упоминает венедов. Вероятно, он знал их под именем будинов. «Будины – племя большое и многочисленное; все они светлоглазые и рыжие» [36, п. 108]. Именно такой облик должна была иметь помесь северян боратов с южанами полянами. Жившие среди них родственники по женской линии – гелоны (помесь венедов или полян с египтянами) отличались от будинов, были темными. Геродот сообщает: «Будины говорят не на том языке, что гелоны, и образ жизни у них не один и тот же. Ведь будины, будучи исконными жителями страны, – кочевники, они единственные из тех, кто здесь живет, питаются шишками; гелоны же – земледельцы, питаются хлебом и имеют сады. Они нисколько не похожи ни внешним видом, ни цветом кожи. Эллины, однако, и будинов называют гелонами, называют неправильно» [36, п. 109].
О подобном будинам внешнем облике славян «венедов» говорят более поздние авторы. Прокопий Кесарийский отмечает, что они «очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них не очень белый или золотистый, и не совсем черный, но все они темно-красные». Низами в поэме «Искандер-наме» сравнивает «красные лица русов» с огнем, «пылающем в храме огнепоклонников», а в другом месте говорит о принцессе «с красным лицом славянским» [77, 325].
Пеласгийский (Полянский) компонент определил приверженность романских народов к благоустроенной, комфортной жизни, красоте и искусствам, к амурным делам.
Сакский компонент определил приверженность германских народов к власти, дисциплине и порядку, к военным предприятиям. Германские и романские народы соперничали между собой и смешивались, создавали различные государства и империи, но основывали их на принципах гораздо худших, чем арийские. Их возглавляли не благородные просвещенные брамины, а грубые и жестокие воины, либо погрязшие в праздных развлечениях и интригах светские люди.
Славянские народы потомки, главным образом, преждевременных демократов венедов, унаследовали соответствующие качества. Венеды не имели четких институтов самоуправления. В подтверждение сказанного, византийский историк VI века Прокопий Кесарийский пишет: «Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, они издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и несчастье считается делом общим» [5, 3:14,22].
То, что сегодня, с христианской точки зрения, представляется достоинством, в древности было нарушением закона, на котором держалось арийское общество, и привело к разрушению его четкой структуры. За свой старый грех славяне расплатились тем, что оказались неспособными к самоорганизации, а потому периодически попадали под чуждое, не отвечающее их интересам, правление
[17].
Для них стали характерными: неорганизованность, неупорядоченность жизни во всех ее аспектах, от бытовой до государственной; неуважение законов рядовыми гражданами и произвол со стороны властей; неверие в способность упорядочить жизнь собственными силами; готовность ради желаемого порядка подчиниться иноземцам и инородцам и проявлять преданность властям. С другой стороны: нелюбовь к жесткой дисциплине, жажда свободы, постепенное накопление недовольства властями, сочувствие к выступающим против властей и, наконец, «бунт бессмысленный и беспощадный». Крушится подряд все, что было, и хорошее, и плохое. Принимается новое по принципу – «нехай прше, аби шше». Прошлое вычеркивается из памяти. История в очередной раз начинается с нуля.
