– У меня возникло предположение, что змей появляется из города, – ответил Фокалор, понимая, что чистую ложь сюзерен распознает без труда, а полуправду может и проглотить.
– Появляется из города, после чего плывёт к Карадагу? – недоверчиво протянул Молох.
– Да, баал.
– Ерунда!
– Да, баал.
– Но мне нравится, что ты подошёл к делу творчески, – закончил Молох. – А теперь отправляйся в море. Авадонну я успокою.
– Да, баал…
* * *
Марси понимала, что трипалы едва сдерживаются, но не ожидала, что они набросятся сразу, едва за Фокалором закроется дверь. А они набросились. Все скопом, со всех сторон разом, толкаясь, ругаясь и мешая друг другу. Срывая одежду и жадно вцепляясь в тело…
И Марси закричала… хотела закричать, но не успела – заорал вожак:
– Тихо! Стоять!
И не просто заорал, а могучими кулаками отогнал от девушки распалённых сородичей.
– Что?
– Зачем?
– Себе оставить хочешь? – прошипел один из низших. – Обмануть решил?
– Первым желает, – ощерился другой, готовясь выхватить нож.
– Разом навалимся – порвём девку, – объяснил Грiцо, сплёвывая. – Не волнуйтесь – всем достанется.
Трипалы поняли, что хотел сказать вожак, но соглашаться не спешили:
– Так пять минут всего!
– Не успеем!
– Кто не успеет – продолжит после допроса, – вывернулся Грiцо.
– От то дело!
Упоминание Фокалора и обещание решить с девкой «по совести» привели трипалов в чувство. Они переглянулись и быстро соорудили очередь, в которой чётко отразился уровень физической готовности бойцов. Вожак, разумеется, подошёл к Марси первым и, расстёгивая ремень, поинтересовался:
– Готова?
И только теперь она заметила, что у него отсутствует левое ухо.
– Меня тошнит, – заявила в ответ девушка и закашлялась, словно действительно накатила дурнота.
– Да плевать! – признался Грiцо, а его сородичи весело захрюкали. – Я тебя по-любому смогу, пусть тебя даже тошнит в процессе, бо не интеллигент… – А в следующий миг увидел пошедший изо рта Марси дым и вздрогнул: – Ты что творишь?
– Она ведьма? – поинтересовался самый хилый три-пал, радуясь тому, что оказался дальше всех от фигуристой, но, как выясняется, опасной девки.
– Ты что делаешь?! – рявкнул главарь.
Но Марси не отвечала. Наклонилась вперёд и судорожно выдавливала из себя чёрные клубы, которые не разлетались по подвалу, а продолжали виться рядом с девушкой, становясь всё гуще и гуще.
– Надо позвать баала, – пролепетал хилый. – Я сбегаю?
– Сбегай, – кивнул Грiцо, замерший с приспущенными штанами.
Но хилый не успел.
Просто не успел.
Дым загустел, сконцентрировался, собрался в вертикальное «веретено», а затем – в невысокого, очень плотного чёрного человека, одетого в одну лишь набедренную повязку, на поясе которой висели в ножнах два коротких, изогнутых ножа. Не африканца, а именно чёрного, словно вырезанного из мрамора. Человек сделал маленький шаг, закрывая девушку собой, оглядел растерявшихся трипа-лов пустыми, словно у мертвеца, глазами, выхватил ножи и молча бросился в атаку.
Марси отвернулась.
Чтобы и в самом деле не стошнило.
* * *
Фокалор убрал телефон в карман и улыбнулся: разговор прошёл прекрасно, сюзерен ничего не заподозрил, и у него есть несколько часов, отсрочки от Авадонны для реализации задуманного. Можно попробовать успеть: закончить с девкой, устроить жертвоприношение, вскрыть дверь на Севморзаводе и пройти в запретную зону.
Баал повернулся к дверям и… замер в недоумении.
Разговаривая с Молохом, а после – размышляя, он совершенно не обращал внимания на доносящийся из соседнего помещения шум. То есть какие-то вопли до него долетали, судя по грубости – вопли низших, но Фокалор не вслушивался и лишь мельком подумал, что напрасно отдал тупым трипалам такую красавицу – нужно было попробовать её первым.
Однако сейчас в подвале царила тишина.
Времени прошло немного, удовлетвориться трипалы не могли, но ни гогота, ни мольб о пощаде, ни стонов, ни ритмичных звуков соития не слышно. Почему?
Фокалор осторожно приоткрыл дверь, заглянул в подвал и присвистнул:
– Проклятье!
…изумлённо разглядывая мёртвых трипалов.
Только мёртвых трипалов. Валяющихся на залитом кровью полу.
Тот, кто это сделал, действовал профессионально и проворно: за те несколько минут, что Фокалор отсутствовал, неизвестный ухитрился перебить абсолютно всех остававшихся в подвале низших. Подвигом это действо не назовёшь, но скорость расправы произвела на Фокалора впечатление.
«Какие интересные особи водятся в Севастополе…»
А самое главное – это сделала не девчонка. Марси стояла посреди комнаты спиной к нему, разминала освобождённые руки и не производила впечатление особы, которая только что расправилась с семью трипалами.
«Но кто?»
А в следующий миг дверь, которую Фокалор осторожно приоткрыл, резко вернулась обратно и приложила баала по голове. Удар оказался настолько силён, что красавчик рухнул на грязный пол и потерял сознание.
* * *
Вид с Лазаревских казарм открывался не самый лучший: на Южную бухту, где плавучий госпиталь и суда размагничивания соседствовали с игрушками миллионеров, на город, крепко спящий перед новым днём, на кусочек моря вдали… Именно так: на небольшой кусочек моря, и потому Француз, стоящий позади Редьки с подсвечником в прозрачной руке, не удержался от ехидного замечания:
– У тебя на холсте слишком много моря для вида отсюда.
– Знаю, – коротко ответил художник, чья кисть летала по холсту так уверенно, словно он работал солнечным днём.
– Надо было ехать на Фиолент.
– Кто бы мне там держал свечку?
– В Фиоленте нет призраков? – притворно удивился Француз.
– Не встречал.
– Если ты такой привереда – пиши картину днём, а не ночью.
– Я тороплюсь.
– Взял бы с собой кого-нибудь.
– Мне показалось, что рядом должен быть ты, – подумав, ответил Редька.
– Почему? – удивился Жан-Люк.
– Ты можешь понять, что я пишу.
– Правда? – призрак поднялся на цыпочки, внимательно оглядел полотно и пожал плечами: – Я не знаю.
– Я не сказал, что ты знаешь, – хмыкнул художник. – Я сказал: ты можешь догадаться.
