– Больно, – и потёр перевязанный бок. – Ленка наводит порчу лучше всех в Москве. Её мерзость впиталась так быстро, что если бы я не отступил – мог бы умереть.
Так Ястребиный извинился перед напарником за то, что не прикончил Бри.
– Главное, ты забрал сгусток, – почтительно произнёс карлик. – Это важнее всего.
– Согласен.
Золотой сосуд, в котором пребывала сущность Безликого, расплавлен. Вожделенный сгусток сожжён в естественном пламени Костра Инквизиции, который Авадонна достал из своих бездонных запасов, а прах Древнего пребывает в серебряном ковчеге, обёрнутом в плотную ткань, поскольку прикасаться к серебру ни Авадонна, ни Гаап не имели права. Их план почти исполнился, но требовалось завершение, последний штрих и он же – окончательная точка в скитаниях Древнего Безликого.
Именно за этим баалы явились на Преображенское кладбище.
Прошли через калитку, отпертую подкупленным охранником, и теперь приближались к небольшому домику, где обыкновенно тесали надгробные камни и куда частенько заглядывал Мастер Скорбных Дел.
– Ты его предупредил? – тихо спросил Ястребиный, глядя на светящееся окошко.
– Он ждёт, – подтвердил Авадонна.
– Он будет молчать?
– Разумеется.
– Ты веришь?
– Ему нет дела до наших проблем, – ответил карлик и уверенно толкнул дверь. – Тёмной ночи, мастер.
– Тёмной ночи, – послышалось в ответ.
Мастера Скорбных Дел связывали День и Отражение со смертью, с тем, что стояло за самой дальней чертой, отделяющей по-настоящему мёртвое от реальности, подвергнутой способностям Некро, и пользовались огромным уважением. Мастеров было очень мало, их услуги требовались всем, и поэтому в общении с ними сдерживались даже самые бешеные баалы.
Все знали, что Мастерам говорили «вы» и Молох, и Мамона.
– У нас есть дело, – сухо сообщил Ястребиный, разглядывая Мастера: невысокого, очень худого мужчину с острым, словно у мыши, лицом, губами в едва заметную линию и серыми глазами. Мужчина носил очки в тонкой металлической оправе, одевался в потёртую робу и стоптанные ботинки. – Авадонна, покажи.
Карлик ловко запрыгнул на грязный, но крепкий табурет, водрузил на стол ковчег и осторожно развернул ткань.
– Похороните его под именем Безликин Савелий Григорьевич. И примите все меры, чтобы он не поднялся.
– Внутри прах? – поинтересовался Мастер, не прикасаясь к ковчегу.
– Всё, что осталось после Костра Инквизиции.
– Такой прах неспособен подняться.
– Этот – способен.
– Гм… – Мастер посмотрел сначала на Авадонну, затем на Гаапа, вздохнул, но спорить не стал. – Когда нужен камень?
– Мы не хотели бы затягивать процедуру похорон, – Ястребиный растянул в усмешке губы.
– Скоро Великое Полнолуние, – прищурился Мастер. – Если сделаю камень в ту ночь, он обретёт дополнительную силу, и прах точно не поднимется. – Помолчал и добавил: – Даже если он принадлежит Древнему.
– Но ведь мы все знаем, что это не так, – тут же проговорил Авадонна, заметив, как вздрогнул Ястребиный.
– Мы все знаем, что мне всё равно, – бесстрастно ответил Мастер.
– В таком случае, договорились, – подытожил Гаап. – В Великое Полнолуние.
* * *
– Слышал, ты стал Архивариусом?
– Каким?
– Не каким, а кем, – усмехнулся карлик. – Тебе не удастся меня обмануть, Обуза, мы ведь друзья, а друзей не обманывают.
– Мы друзья? – уточнил Виссарион.
– У тебя есть иное мнение на этот счёт? – поднял брови Авадонна.
Ушастый вздохнул и отрицательно покачал головой.
Он не ожидал увидеть карлика. В смысле, ожидал, но не так… в смысле, как посетителя… то есть не думал, что Авадонна догадается об Архиве… В общем, Обуза по обыкновению запутался и привычно положился на кривую, которая, как правило, его вывозила.
– Письмо от господина Шаба я получил совсем недавно, – сообщил он, как бы извиняясь, что не поделился радостью с другом. – И до сих пор пребываю в некоторой растерянности.
– Прекрасно понимаю, – рассмеялся карлик.
– Правда?
– Нет.
– Но всё равно спасибо за поддержку.
– Не за что… – махнул рукой Авадонна.
Он явился в «Потёртые страницы» неожиданно. Поговорил о Пророчестве – Обуза, который не нашёл ничего похожего даже в Архиве, развёл руками с предельной искренностью, – затем спросил насчёт каких-то книг, старинных, но сейчас совершенно ненужных, и после задал неожиданный вопрос.
– Ты уже начал разбираться в хозяйстве?
– Да, – подтвердил Виссарион. – И с тех пор мало сплю.
– Интересно?
– Безумно.
– А есть в Архиве информация, которую ты имеешь право разглашать? – дипломатично поинтересовался карлик.
В ответ Ушастый тяжело вздохнул.
Несмотря на широко распространённое мнение, Архивариусы не владели информацией, а берегли её, и многие документы, вроде секретных договоров и личных клятв, были им недоступны. Однако открытые разделы Архива содержали такой пласт знаний, что фраза Шаба насчёт «величайшего сокровища» не выглядела преувеличением.
– Что вам нужно? – тихо спросил Виссарион.
– Я… – было видно, что Авадонне нелегко даются слова, ему стыдно признаваться в поражении, но не признаться он не может. – Я переоценил себя, Обуза. Я затеял очень серьёзную интригу, поставил под угрозу свою жизнь… Не положение, а именно жизнь! Но не могу довести дело до конца. Стараюсь, но не могу. У меня не получается то, что я хочу.
– Что вам нужно?
– Библиотека символов Крепости, – быстро ответил карлик. – Она есть в архиве.
– Есть, – кивнул Виссарион. – Я не видел книгу, но название в каталоге указано.
– Принеси! – у Авадонны вспыхнули глаза.
– Взамен вы отдадите мне Книгу Жизни, которой я расплатился с Барадьером, – твёрдо сказал Обуза. – Она у вас.
Он не спрашивал, а карлик не отрицал.
Книга Жизни, одна из величайших Пяти, попала к Обузе после гибели Древних, но он был вынужден отдать её Авадонне. Потому что тогда он был много слабее баала.
Сейчас они как минимум сравнялись.
– Это очень опасная просьба, – негромко произнёс карлик, пристально глядя на ушастого. – Опасная и жёсткая, потому что у меня нет выбора.
– Помните о том, что мы друзья, – в тон ему отозвался Виссарион. – И сейчас навеки скрепляем нашу дружбу.
– Зачем тебе Книга?
– Она была в моей коллекции, и я хочу её вернуть.
