– Она – это кандидатура? – уточнил Гаап.
– Нет, – качнул головой карлик. – Она – это Бри Хамелеон.
* * *
«Естественная бесчеловечность позволяет мне классифицировать земную фауну с абсолютным хладнокровием, не отвлекаясь на этические проблемы. Я рассматриваю её отстранённо, а значит – предельно объективно, с одинаковым равнодушием фиксируя и плохое, и хорошее. Я не испытываю боли, когда вижу зло. Я не испытываю радости, когда вижу добро. Я – безразличный наблюдатель и в этом моё преимущество.
Я сравниваю увиденное с жизнью на Аммердау, и не всегда сравнение в пользу моей планеты. Я восхищаюсь ярко выраженным индивидуализмом людей и прочих существ, составляющих разумную фауну Земли, и начинаю перенимать его. Я почти перестал использовать местоимение „мы“ и думаю только о себе. Я вижу себя не таким, как раньше, и мне нравится тот, кого я вижу. Я понимаю, что новому „я“ будет очень трудно вернуться к жизни на Аммердау, но меня это обстоятельство не заботит.
Потому, что я не верю, будто смогу когда-нибудь выбраться с Земли…»
блог любознательного инопланетянина
Они были ведьмами.
Но разными: и по стилю, и по духу. И заботило их разное: одна искала помощи, другая знала свою силу. Одна мечтала о мести, вторая давно стала холодна, и чувства, способные желать расплаты, обратились льдом в бокале. Одна была резкой, в майке, широких джинсах и удобных для боя башмаках, другая знала толк в элегантности стиля, её макияж был безупречен, а платье, алое, как кровь, выгодно подчёркивало прекрасную фигуру. Первая ограничилась лишь татуировками на тонких, жилистых руках, у второй замысловатые рисунки вились по правому бедру, левому плечу и заходили на шею. Но они сидели за одним столиком и вели очень важную беседу.
Первую звали Порчей.
– Скоро наступит Великое Полнолуние, – сказала она, покусывая губы.
– Я знаю расписание, – кивнула Ксана.
– В мир войдёт огромная сила…
– Совершенно верно.
– И мне нужно… – Ленка Порча перегнулась через столик и что-то прошептала собеседнице на ухо.
Та помолчала, затем улыбнулась и спросила:
– Почему ты думаешь, что я смогу это сделать?
– Все знают, что ты быстро учишься, Ксана. Ты сильна и талантлива.
– В Великое Полнолуние ты и сама справишься.
– Не хочу рисковать, – пожала плечами Порча. – Вдруг не получится?
– Понимаю… – Ксана провела пальцем по своему бокалу, но пить не стала. Продолжила: – Итак, тебе нужен двойник, рождённый в Великое Полнолуние…
– Двойник, рождённый на крови, – уточнила Порча.
– Оригинал готов умереть?
– Ему незачем жить, и он знает, что без его крови ничего не получится… – Порча вздохнула. – Что ты хочешь взамен?
– В том-то и дело, что сейчас мне нечего у тебя просить, – спокойно ответила Ксана. – Я помогу лишь на одном условии: ты будешь мне должна.
– Жёстко, – оценила Порча.
– Ты попросила. – Ксана сделала глоток коктейля. – Решай.
И оглядела зал, в котором не было других посетителей…
…В Москве есть множество мест, куда посторонним вход не просто запрещён – посторонних там никогда не было и не будет. В одни заведения пускают только богатых, в другие – только бандитов, в третьи заглядывают приверженцы определённых пристрастий, в четвёртое – любители чего-то ещё… Москва – город тайный, здесь любят секреты и «быть не таким, как все», поэтому «Клуб по пригласительным билетам „Отражение“» ничем особенно не выделялся и занял законное место в череде «заведений для своих». Размещался клуб в Калошином переулке, отчего, естественно, был соответственно прозван, и фраза «сесть в „Калошу“» приобрела в московском Отражении дополнительный смысл.
Иннокентий явился в клуб пешком, неспешно пройдя через Арбат. Он давно не заглядывал в Москву и с удовольствием прогулялся по старой улице, рассеянно улыбаясь многочисленным туристам и торговцам сувенирами. Через переулок прошёл во двор нужного дома и открыл неприметную дверь.
Неприметную и незапертую.
И посторонился, вежливо пропуская красивую черноволосую ведьму в безупречном алом платье. Женщина не обратила на толстяка внимания, Иннокентия это не задело.
«Клуб по пригласительным билетам» не защищался такой ерундой, как замок, открыть дверь мог любой прохожий, но вряд ли у него получилось бы пройти дальше, поскольку сразу за дверью гостей поджидал плечистый охранник в чёрном костюме, такого же цвета водолазке и до блеска начищенных туфлях. Днём посетители «Отражение» не баловали, поэтому охранник развлекался, уставившись в экран смартфона, но при появлении Кросса оставил легкомысленное занятие и недружелюбно осведомился:
– К кому?
Судя по низкому лбу и кустистым, серым с проседью бровям, охранник относился к южному выводку волколаков, которых считали прекрасными, хоть и грубоватыми сторожами.
– По приглашению, – коротко отозвался Кросс.
Голос показался охраннику знакомым, он прищурился и через секунду расплылся в широкой ухмылке:
– Ты давно не появлялся в Москве, Иннокентий – не узнал.
– Богатым буду?
– Если до сих пор не стал, значит, тебе это не нужно, – философски ответил сторож.
– Может, мне просто не повезло?
– Везение – это случайность, а ты не веришь в случай.
Толстяк рассмеялся и, уже проходя внутрь, привычно осведомился:
– Здесь по-прежнему плохо кормят?
– Зато хорошо наливают.
– Проверим.
В отличие от большинства других заведений сети, главный зал «Калоши» находился не под землёй, а на первом этаже, показывая, что москвичи абсолютно уверены в своём положении. Но при этом, разумеется, в помещении царил полумрак, а вся мебель была тёмного дерева. Вдоль левой и дальней стен располагались столики, окружённые удобными диванчиками – занят оказался лишь один, угловой, – а правую стену владельцы заведения отдали под стойку, за которой, подперев голову кулаком, скучал молодой бармен. За его спиной, на самом видном месте бара, висела чёрно-белая афиша Театра Отражений. Гастроли должны были состояться не скоро, но Татум Зур любила, чтобы о ней говорили, и владельцы пошли навстречу её желанию.
Иннокентий взгромоздился на высокий табурет, устроился, свесив во все стороны части большого тела, и лишь после этого бармен негромко поинтересовался:
– Возможно, на диване вам будет удобнее?
– Будет, – не стал спорить Кросс. – Но ведь ты туда не пойдёшь?
– Не пойду.
– Тогда я потерплю.
– Хотите поговорить? – понял бармен.
– Да.
