— А в чем это у вас руки испачканы, Виктор Егорович? — поинтересовался майор.
— Руки? А пес его знает. Меня, вон, ваш уже спрашивал, — кивая в сторону Дениса Рюмина, поделился Виктор Егорович. — С меня ваша тетка уже грязи наскребла в склянку, скоро расскажет в чем.
— Ну, хорошо. А что за топор возле вас лежал, когда вы проснулись?
— А пес его знает. Помойка рядом, может, не донес кто. Народ ленивый, два шага до бачка не сделать. Вот и швыряют что попало куда ни попадя. Хорошо, что по голове не попали.
— А что вы делали сегодня ночью с одиннадцати до двух?
— Пил с мужиками. Ночи теплые, у Михалыча как раз аванс был. Погуляли. А че случилось-то, начальник? Я сперва думал из-за жены, из-за Верки, а сейчас гляжу, нет.
— Сегодня ночью в доме пятнадцать тем самым топором, который оперативные работники обнаружили рядом с вами в кустах, были убиты супруги Пановы.
— Кто убит? Топором? Убийство мне шьете? — постепенно осознавал происходящее Виктор Егорович. — Да ты че, начальник? Да я ни в жизнь! Да ты у мужиков спроси, я же с ними!.. Да я знать их не знаю, этих, как их… не знаю, короче, и все! — Тут он случайно кинул взгляд на свои руки и с ужасом уставился на них.
— Вот что, гражданин Фофанов, на основании имеющихся у нас улик я вынужден задержать вас до прояснения обстоятельств дела. Грязнов, уведите задержанного.
— Обстоятельств? Каких еще обстоятельств? Вы че беззаконие творите? — вопил задержанный Фофанов, когда Никита чуть не силой тащил его из кабинета.
— Станислав Дмитриевич, а почему только до выяснения? — поинтересовался исполненный дурных предчувствий Денис Рюмин. — Тут же и так все ясно, вот топор, вот трупы.
— Я понимаю, старший лейтенант Рюмин, ваше горячее желание поскорее закрыть дело и отчитаться перед начальством, но все же вынужден вам напомнить, что наша с вами задача не бодрые рапорты строчить и галочки в отчетах ставить, а раскрывать преступления. Сбор улик и доказательств, поиск мотивов и задержание виновных — вот наша задача.
— Так вот они улики, доказательства, мотивы и виновный! — радостно воскликнул Денис Рюмин, все еще надеющийся на счастливый исход дела.
— Да? И как вы себе это представляете? Каким образом задержанный Фофанов проник в квартиру Пановых?
— Позвонил в дверь, наплел чего-нибудь, они и открыли, — пожал плечами Денис.
— Господа Пановы, услышав в полночь звонок в дверь, заглянули в глазок и, увидев на лестнице явившегося к ним со светским визитом господина Фофанова Виктора Егоровича, гостеприимно распахнули ему дверь? — без всякой насмешки спросил Станислав Дмитриевич, заставляя Дениса краснеть. — Что же должен был им, по вашему выражению, наплести Фофанов, чтобы ему открыли?
— Простите, не подумал, — буркнул Денис, но тут же оживился: — Он не звонил, он утром ключи стырил у кого-нибудь из супругов и сам открыл двери!
— Допустим. Почему он сделал это в двенадцать часов ночи, когда хозяева были дома? Почему было не сделать это днем, когда они на работе? Сам он не работает, целый день свободен, мог спокойно проследить, когда дома никого не будет, и нанести визит с минимальными рисками.
— Ну, пьяный был, не подумал. Взял да и приперся.
— А зачем?
— Как зачем? С целью ограбления. Может, ему на бутылку не хватало. Мог заодно и кого-нибудь из дружков прихватить.
— И полиэтилен?
— Ну да.
— Чтобы в него завернуть награбленное?
— Именно! — обрадовался Денис понятливости майора.
— Дело в том, Рюмин, что целью убийцы было вовсе не ограбление.
— А что?
— Пока не знаю. Но именно это нам и предстоит выяснить. А ограбление было так, либо для отвода глаз, либо заодно уж, как говорится. Чего добру зря пропадать? Но в этом случае можно будет предположить, что действовали наемные лица, и возможно, с криминальным прошлым. Не устояли против легкой наживы, — размышлял вслух майор Авдеев.
— Станислав Дмитриевич, — заходя в кабинет, с порога заговорил Никита Грязнов. — Вот, взгляните, что при обыске обнаружили в кармане брюк Фофанова. Похоже на бриллианты. — И Никита протянул майору витое кольцо, усыпанное мелкими сверкающими камешками.
— Похоже на одно из колец, описанных домработницей Севрюгиной. Никита, пригласите ее на опознание, пусть осмотрит кольцо, а заодно предъявим ей Виктора Егоровича.
— А вдруг это все же он? — не желал сдаваться Денис. — Его вполне могли нанять. Мутный субъект, денег нет, выпить хочется, вот и подрядился.
— На что? Пытать Пановых? Перерубить им шеи топором?
— А может, у него скрытые садистские наклонности!
— Наклонности у него исключительно алкоголические, — не согласился с ним Станислав Дмитриевич. — Фофанов обычный алкоголик, мелкий хулиган, бузотер и к тому же трус. Неужели вы не поняли, что он даже собственной жены боится, которая, судя по всему, регулярно лупит его сковородой за то, что он таскает у нее деньги?
— Тогда откуда у него кольцо?
— Оттуда же, откуда и топор. Кто-то не поленился прогуляться до соседнего двора и подкинуть спящему в кустах алкоголику орудие убийства и кольцо жертвы, в надежде, что какой-нибудь нерадивый оперативник предпочтет быстро закрыть дело, не вникая в детали преступления, свалив все на опустившегося алкоголика. — Сказано это было без какого-либо упрека, но Денису стало стыдно за собственное горячее желание свернуть дело по-быстрому.
— Какие наши дальнейшие действия? — преданно заглядывая в лицо майору, бодро спросил Никита Грязнов, демонстрируя полную солидарность с начальством, отчего на лице Дениса Рюмина появилась кривая презрительная усмешка.
— Будем думать. Кстати, вы связались с сыном Панова?
— Да. Он уже едет к нам, — отрапортовал Никита.
Глава 2
7 июня 2018 г. Санкт-Петербург
Случившееся не укладывалось у Максима в голове. Родители умерли, убиты. Он вышел из следственного комитета в каком-то онемелом состоянии, едва передвигая ноги, пытаясь понять, как могло случиться, что его родители, с которыми он вчера разговаривал по телефону, обсуждал планы на выходные, шутил и даже спорил, такие живые, успешные, полные сил и планов, такие молодые, могли быть мертвы? Они были совсем не старые, а выглядели так еще моложе, и Максиму, как в детстве, все еще казалось, что они будут с ним вечно. И не потому, что он от них зависел, нуждался в их помощи, нет. Максим был самостоятелен, успешен и независим. Впрочем, в этом была их заслуга. Они его так воспитали, дали ему образование и помогли устроиться на его первое место работы. Дальше уж он двинулся сам.
Максим вышел на улицу и остановился, не зная, куда идти. На работу? В ресторан напиться? Позвонить кому-то из друзей, родственников? Единственным человеком, кому он мог бы позвонить в создавшейся ситуации, кто понял бы его и разделил всю боль без остатка, была бабушка. Но она умерла две недели назад.
