— Нет.
— Свинина, — сказала моя коллега и захихикала. — Так воняют те, кто жрет свинину. Все немцы жрут мясо свиней.
Мне с трудом представлялось, как можно жить в стране, в которой все люди едят свинину и воняют так, как мой шеф.
В этом салоне мороженого я впервые увидела трансвестита. Конечно, я знала, кто такие гомосексуалисты — мой двоюродный брат Али периодически приводил их домой. Тогда в соседней комнате раздавались подавленные стоны, а позже мужчины выходили оттуда с красными лицами. После этого у Али появлялась пара купюр в кармане.
Но этот гомосексуалист был совершенно иным. На нем был светлый парик, у него были длинные ногти на пальцах, искусственные ресницы и ярко-красный рот. Я бы сама никогда не догадалась, что это мужчина, если бы мне не сказали об этом мои коллеги.
— Правда? — прошептала я. — Вот эта уродливая женщина на самом деле — уродливый мужчина?
— Да, — ответил старший официант, — клянусь Аллахом.
Я не могла успокоиться и незаметно прокралась ближе к женщине, которая на самом деле была мужчиной. Да, если посмотреть вблизи, то оказывалось, что косметика намазана на щеки, через которые пробивается щетина. Мне это показалось притягательным и одновременно отталкивающим. Я уставилась на женщину, которая была мужчиной, так открыто, что старший официант взял меня за ухо и отвел назад к печи для выпекания вафель.
— Ты что, с ума сошла?! — ругался он. — Так нагло пялиться на людей! Это же невежливо.
— Но зачем он это делает? — спросила я. — Разве не намного лучше быть мужчиной? Значит, он совершенный идиот, который переодевается в женщину. Да?
— Да, у нас да, — согласился старший официант, — но в Европе это совершенно по-иному. Там женщины являются начальницами.
Он с отвращением надул верхнюю губу.
— Женщины! — сказал он. — Шефы. Смешно!
В конце лета хозяин сказал мне:
— Мне очень жаль, но сезон закончился. Ты уволена. Когда ты понадобишься, я позову тебя снова.
Это оказалось как раз кстати, потому что впервые в жизни я серьезно влюбилась. А это требовало времени и сил.
Молодого человека звали Рашид, и он учился в морском училище. Он был на пять лет старше меня и собирался стать капитаном королевского торгового флота. У Рашида были карие глаза и светлая кожа. Мне нравилось его тело, особенно тогда, когда он надевал джинсы.
Я встретилась с Рашидом на дискотеке для тинейджеров под названием «Рандеву». Там я танцевала как-то вечером, а потом, с наступлением темноты, отправилась домой. Я вынуждена была спешить, чтобы попасть домой раньше дяди Хасана. Он легко выходил из себя, если кто-то являлся позже его.
В то время как я мчалась в направлении квартала Нуво Талборжт, я заметила, что меня преследуют. Обычно я бегала намного быстрее, чем мои воздыхатели. Однако этот молодой человек вдруг очутился передо мной. Даже не запыхавшись, он спросил:
— Ну как, хорошо было в кафе «Рандеву»?
— Я не хожу в «Рандеву», — соврала я. Мне было немножко стыдно, что именно этот симпатичный тип засек меня там.
— Ах так, — сказал он, — я, наверное, ошибся. Ты красивая женщина, а где же ты была?
Мне понравилось, что он назвал меня не красивой девушкой, а красивой женщиной. Я и сама считала, что уже стала женщиной. Только люди в моем окружении, казалось, не замечали этого. Но тут передо мной появился человек, сумевший увидеть правду.
Тем не менее я холодно ответила:
— Гуляла. Я гуляла.
— Гулять очень полезно для здоровья, — сказал молодой человек. — Разреши тебя немного проводить.
Я пошла своим обычным путем по темным маленьким переулкам нашего квартала, выбирая самую короткую дорогу к моему дому.
— Ты разве не боишься ходить здесь в темноте? — спросил он.
— Нет, — сказала я, — почему бы это?
— Да ты храбрая, красавица, — сказал Рашид.
Перед тем как свернуть на свою улицу, я попрощалась с ним. С этого дня мы встречались каждую среду и пятницу, поскольку Рашид якобы только в эти дни имел право выходить в город. Или же мы договаривались о встрече в шесть утра на пляже, до того как ему нужно было отправляться на корабль или в школу. Мы ходили, держась за руки, вдоль пляжа, разговаривали и целовались.
Однажды мой двоюродный брат Азиз увидел меня с Рашидом. Азиз, который был на два года старше, тоже влюбился в меня. Он постоянно следил за мной. Где бы я ни была — там был и Азиз. Он стал моей тенью. При этом он не был агрессивным, скорее, робким поклонником. Он действительно боролся за мою любовь. Я считала, что это лучше, чем постоянные приставания моего брата Али. Однако меня это нервировало. Я целыми днями пыталась уйти от его слежки.
Когда он понял, что в моей жизни есть другой мужчина, то впал в депрессию. Причиной этому, конечно, была и любовная тоска, но также и наркотики, которые он принимал. Я переживала за него, но все, что я могла сделать, — это быть с ним просто любезной.
Азизу этого показалось мало. Его влюбленность переросла в настоящее сумасшествие. Он целыми днями писал письма и передавал их мне, глядя на меня дикими, покрасневшими от наркотиков глазами. Позже он начал наносить себе раны. Он бился головой о стену во внутреннем дворе, когда я пыталась заснуть, и при этом выл как волк. Меня все это очень угнетало. В конце концов он попытался вскрыть себе вены.
Давление на меня росло. Тетя Зайна упрекала меня в том, что я виновата в страданиях Азиза.
— Уарда, — говорила она, — обручись с Азизом. Иначе ты разрушишь его жизнь.
У меня было такое впечатление, что тетка требовала от меня подарить свое тело ее сыну, чтобы вылечить его. Эти намерения я считала безнравственными. Какое отношение я имела к его проблемам с психикой? Моя тетка оказалась неспособна воспитывать своих детей, она не давала им достаточно любви, и не моей задачей было исправлять это упущение.
«Нет, тетка, — думала я, — я не могу помочь Азизу. Ты его угробила, а не я. Поэтому соображай сама, как привести его в порядок».
С тех пор как у меня появилась работа и я начала вкладывать свою долю в благосостояние семьи, я чувствовала себя достаточно свободной и сильной, чтобы оказывать сопротивление постоянному психическому террору со стороны своих родственников.
За несколько недель до этого я доказала своей кузине Хабибе, что не буду больше терпеть ее ежедневные побои. Она дала мне пощечину, потому что не нашла своих трусов.
Но в этот день я тут же нанесла ей ответный удар. Я пнула ее ногой. Хабиба свалилась на пол, а я, словно сойдя с ума, стала лупить ее. Все пришли в ужас, и я тоже. Я еще никогда не теряла контроль над собой. Но это возымело свое действие: Хабиба с тех пор больше на меня никогда не нападала.
С этого вечера у меня появилась кличка «Чемпионка мира по каратэ».
