Позже Жан-Клод хотел забрать моего двоюродного брата в Люксембург. Дядя Хасан был против, тетя Зайна — за, и она одержала верх. Жан-Клод купил Али билет, и когда он уехал в аэропорт, мы, девочки, облегченно вздохнули: наконец-то по ночам к нам не будут приставать. Спокойствие длилось недолго. Уже через неделю Али вернулся домой. Оказалось, что он без разрешения взял машину Жан-Клода, потому что хотел покататься на ней по снегу в Люксембурге. Естественно, у него не было водительских прав, Его поймали и выслали назад, в Марокко.
Али любил машины. Находясь под действием наркотиков, он всегда пытался сесть за руль какой-нибудь машины. Однажды исчезла машина дяди Хасана.
Дядя утром вышел на улицу, собираясь отправиться в свою новую мастерскую, находившуюся неподалеку в Тамрхахе, но «рено» исчез.
Дядя Хасан сначала не мог понять, что произошло. Затем он ворвался в дом.
— Зайна! — заорал он. — Дети! Машина пропала. Где Али?
Мы стали искать Али, но его нигде не было.
— Али взял машину, — закричал дядя Хасан. — Он что, совсем с ума сошел?
Мы бросились на поиски Али и машины. Все двоюродные братья и сестры, мой брат, мои сестры и я вышли на улицы Агадира. Я побежала вниз, к пляжу. Там я увидела автомобиль дяди и Али, спавшего за рулем. Он взломал дверь и потом, не запуская двигатель, покатился на ней к морю. На сиденье пассажира, рядом с водителем, лежали пузырек с йодом и пластырь.
— Это на случай аварии, — сказал Али позже.
Дядя Хасан избил Али и заявил, что он душевнобольной и его нужно отправить в больницу. Но Али стал защищаться. Он орал, как будто его режут, и цеплялся за мебель.
— На помощь! — кричал он. — Мой отец хочет убить меня так же, как его брат убил мою тетку!
Дядя Хасан пошел к семье Эмель и позвонил в больницу. Клиника прислала машину с санитарами, которые попытались связать Али. Тот бился головой о каменный пол до тех пор, пока не начала хлестать кровь. Все кричали и плакали. Дядя Хасан сидел на корточках и всхлипывал, как ребенок.
Я умоляла:
— Не убивайте его, пожалуйста, не убивайте его!
Соседи собрались перед домом. У многих женщин на глазах стояли слезы. Это продолжалось довольно долго, пока санитарам не удалось посадить Али в машину и уехать с ним.
Его поместили в специальное заведение неподалеку от «Тер де Ом». Иногда мы посещали его. В большом помещении на полу сидели мужчины, поджав колени к груди, и медленно и ритмично, словно корабли на волнах, раскачивались взад-вперед. У многих изо рта капала слюна. У них были потухшие глаза.
На Али были слишком короткие тренировочные брюки, в паху виднелись пятна от мочи. Его тело выше пояса было обнажено, он очень исхудал. Али взглянул на нас и пробормотал заплетающимся языком:
— Ахлан, привет. Вы заберете меня отсюда?
Это было страшное зрелище. И хотя Али почти каждую ночь заставлял меня испытывать ужас, сейчас мне было его жалко. Он был больше похож на тень самого себя, оглушенный медикаментами, ближе к смерти, чем к жизни.
Позже ему удалось убежать из закрытой клиники. Он бросил камешек в окно нашей спальни. Из страха перед своим отцом он не решился постучать во входную дверь. Я впустила его в дом.
Али изменился. Он больше не был агрессивным, а вел себя как маленький ребенок. Несмотря на то что он был старше меня, теперь я присматривала за ним. Али начал просить милостыню на улицах, и мне приходилось разыскивать его. Иногда тетка запрещала мне идти в школу, потому что Али исчезал куда-то. Тогда я ходила в шестой класс.
— Не возвращайся без моего сына домой, — угрожала тетя Зайна, — иначе получишь взбучку!
Я почти всегда знала, где он находится: перед гостиницами, перед кофейнями, перед ресторанами. Он воровал яблоки в овощных лавках и печенье в кондитерских. Я вызволяла Али, когда его ловили на этом, и приводила домой.
Я думаю, что Али сошел с ума. Он бормотал какие-то слова, которые были похожи на суры Корана. Мы внимательно прислушались к тому, что говорил Али, и Рабия заявила:
— Это не суры, это глупости.
Тетя Зайна настаивала на том, что Али одержим джинном, который вдувает ему весь Коран в мозги. Она привела в дом одну из старух, которые якобы разбирались в пророчествах. Ворожея озабоченно наморщила лоб, получила свою плату и прописала Али ритуал гнауа на святой земле — на вершине Казбаха, горы, которая с севера возвышается над Агадиром. Это место посвящено Сиди Буджмаа И’гнауан, много лет назад похороненному на вершине горы. На его костях воздвигли маленький храм, в котором братство «Гнауи» проводит свои ритуалы.
Члены братства «Гнауи» — это потомки рабов из Судана и Ганы, которые привезли свою языческую веру и колдовство вуду в Марокко. Во время ночных ритуалов, так называемых лилас, они погружают своих последователей в транс, отбивая магический ритм на своих музыкальных инструментах. Многие люди в Марокко верят, что гнауи умеют лечить болезни, прежде всего те, которые имеют психическую природу.
Вся семья была вынуждена сопровождать дядю Хасана и тетю Зайну, когда они в пятницу отправились с Али к его святейшеству Сиди Буджмаа И’гнауан. Али совсем не хотел участвовать в этом ритуале.
— Оставьте меня в покое с вашим дерьмом, — ругался он, — я не хочу с этим связываться. Это предрассудок.
Но если уж тетя Зайна вбила что-то себе в голову, то не так-то просто было отговорить ее от этого. Братья «Гнауи» начали исполнять свою музыку. Несколько женщин танцевали под резкие звуки. Тетя Зайна присоединилась к ним, размахивая руками и вращая задницей. Она стала какой-то очень порывистой и потащила Али с собой на площадку, где танцевали люди. Али сделал несколько слабых движений и хотел усесться, но тетка этого не допустила. Она заставила его трястись вместе со всеми, однако Али в конце концов удалось уйти и спрятаться в одной из комнатушек, в которых «лечили» пациентов.
Много комнат было в этой святыне. Я прокралась по коридору, заглядывая в двери. В одном помещении сидела красивая молодая женщина в окружении своей семьи. Женщина разговаривала грубым, резким голосом.
Пожилая родственница говорила ей:
— Джинн, ты овладел этой молодой женщиной уже так давно, дай ей время, чтобы передохнуть. Изыди из нее.
Молодая женщина ответила ей грубым мужским голосом:
— Нет, я не оставлю эту женщину в покое. С ней дома обращаются очень плохо. Я хороший джинн. Я буду защищать и охранять ее, а потом сделаю своей женой, потому что она очень красивая.
Старуха сказала:
— Пожалуйста, умоляю тебя, дай ей немного времени, она должна хоть что-нибудь поесть, иначе она умрет. Что мне сделать, чтобы ты освободил это тело?
— Я не освобожу это тело, эту душу, — прогремел голос молодой женщины — голос джинна. — Может быть, я отступлю на некоторое время. Но только после того как получу розовую воду и чуть-чуть сахара.
