Теперь она – спящий червь, который скатался в клубочек и прикинулся мертвым.
«Прекрати эти червивые мысли!» – приказала она себе.
Эмма начала считать девятками. Девять. Восемнадцать. Двадцать семь.
Она прислушалась, но ничего не услышала.
– Дэннер?
– Да?
– Это ты была раньше на дне бассейна?
Покрывало царапало лицо Эммы, и она гадала, можно ли задохнуться под ним. Она слышала булькающий звук – сырое, режущее задыханье. Она собиралась поднять покрывало, выглянуть наружу и посмотреть, как там Дэннер, но ей было страшно. Что, если это не Дэннер? Что, если она снова увидит лицо с отслаивающейся кожей, как на дне бассейна?
«Прекрати это, – внушила она себе и снова начала считать: – Тридцать шесть, тридцать пять, тридцать четыре…»
Ей казалось, что она играет в прятки, но от кого она прячется?
Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать.
Через покрывало она чувствовала какой-то сырой и гнилой запах: зверька, упавшего в колодец, или рыбы, оставленной на солнце в пластиковом пакете.
– Дэннер? – произнесла она, и мир сжался до клекота в ее горле.
Эмма закрыла рот и нос ладонями, чтобы защититься от запаха, который становился сильнее с каждой секундой. Она снова услышала булькающий звук, как будто кто-то втягивал воздух через мокрую соломинку. Но за ним есть слова: панические, напряженные, кричащие голоса громоздятся друг на друга. Кажется, она услышала среди них имя своего отца и что-то насчет камней.
Ни один камень не останется не перевернутым.
Камни и палки ломают ваши кости.
Эмма выставила руку и потянулась к дверной ручке. Наконец она нашла ее и постаралась открыть дверь, чтобы вывалиться из автомобиля. Но тут она услышала, как ее отец открыл дверь со стороны водителя, сел за руль и завел двигатель.
Влажное хлюпанье сразу же прекратилось. Запах исчез, и она отпустила дверную ручку.
Они ехали долго. Сворачивали, подскакивали и раскачивались, как будто плыли на лодке, а не ехали в автомобиле. Эмма чувствовала сигаретный дым. Она даже не знала, что ее отец когда-то курил. Странно. Возможно, это не он. Может быть, кто-то украл его автомобиль и похитил ее.
Эмма подумала о лице на дне бассейна.
Это был ее секрет.
Ее затекшие ноги кололо словно иголками и булавками. Она начала чесаться.
– Не шевелись, – прошептала Дэннер. – Оставайся на месте и не издавай ни звука.
Ее тон был такой серьезный, что у Эммы в горле встал комок.
Все твое – мое.
В кино люди иногда выпрыгивают из едущих автомобилей. Здесь важно скататься в клубок. Эмма подумала, что, наверное, могла бы сделать это. Но где она окажется? И как она вернется домой, если сломает руку или ногу? А если она приземлится на какую-нибудь гадость вроде собачьей кучи или в груду протухшей капусты?
Теперь «Блейзер» стал взбираться по крутому склону, неровному и ухабистому. Эмма чувствовала себя так, словно катается на карусели: сосущая пустота в животе, подъемы и спады. Потом все вдруг закончилось. Автомобиль остановился, и ее отец (или какой-то водитель) вышел из машины.
Он что-то крикнул. Он назвал имя, похожее на медвежонка Винни-Пуха, но без «пуха».
Женщина ответила ему.
«Какая еще Винни?» – подумала Эмма.
Эмма откинула покрывало, села и стала смотреть через ветровое стекло. Фары «Блейзера» были включены и освещали старую хижину перед ними. Уинни стояла на крыльце и по-прежнему была одета в одежду ее матери. Эмма не могла разобрать слов, но ее отец выглядел робким и встревоженным. Его руки были глубоко засунуты в карманы, и он шаркал ногой по ковру из сосновых иголок на сухой земле.
И там, слева от ее отца, стояла фигура, которую Эмма узнала сразу же. Вот он – реальный и в натуральную величину, как она всегда представляла. Как она всегда хотела. Но если это ее желание сбылось, то не значит ли, что другие тоже сбудутся?
– Фрэнсис! – закричала Эмма, распахивая дверь автомобиля и устремляясь к нему. – Фрэнсис! Девять! Девять! Девять!
Глава 38
Тесс услышала, как уезжает Генри, и вышла из дома во двор в пижаме и купальном халате. Она не могла представить, что Генри завел себе любовницу. Он был просто не из тех, кто создан для тайных ночных свиданий.
Она открыла дверь, ведущую в мастерскую Генри, и включила крошечный, недавно купленный светодиодный фонарик. Неизвестно, как долго он будет отсутствовать. Возможно, он поехал в круглосуточный супермаркет за покупками; возможно, ему приспичило снова поплавать при луне. Ха! Так или иначе, у нее оставалось немного времени.
Тесс направилась по бетонному полу к огромному долбленому каноэ, которое дремало в темноте как гигантское бледное чудище. Ускорив шаг, она пошла к коробке с инструментами.
После того как Тесс нарисовала цветок с лицом Сьюзи, она заполняла лист за листом образами воспоминаний о том лете вместе с Разоблачителями. Она нарисовала деревянного лося, Уинни с ее ружьем, бородатого Генри с мечтательным выражением лица и несколько эскизов со Сьюзи.
Но как бы она ни трудилась над лицом Сьюзи, все время казалось, что чего-то не хватает. Жестко выставленной челюсти. Кривоватых зубов. Маленького, острого носа. Неистовых глаз янтарного оттенка.
Потом она вспомнила про фотографии, спрятанные в студии Генри; наверное, они помогут. Она позаимствует их на несколько дней. Он даже не заметит их отсутствия.
Тесс открыла коробку, и ржавые петли тревожно скрипнули. Убрав верхний поднос с инструментами, она достала фотографии. Сьюзи, Уинни, Генри и более молодая, округлая и уверенная копия ее самой, – все они улыбались ей. Вот и лось. Генри и Сьюзи занимаются клоунадой на пляже. Эти фотографии нужны были Тесс, чтобы вдохнуть в ее наброски новую жизнь, наполненную подробностями. Она посмотрела на снимок Уинни с ружьем у плеча, пальцем на спусковом крючке и прикрытым левым глазом, пока правый глаз нацеливается на мишень вдоль ствола.
– Я знаю, что ты сделала с презервативами, – сказала Тесс. Они были одни перед хижиной. Сьюзи и Генри баловались пивом и сигаретами, а Уинни чистила ружье.
– И что же я сделала?
– Нельзя играть с чужой жизнью подобным образом, – сказала Тесс. Это не вызвало ответной реакции со стороны Уинни, которая продолжала полировать ствол ружья старой банданой. – Ты думаешь, что это поможет тебе удержать Сьюзи, но все не так, как ты думаешь. И это не поможет мне удержать Генри. Они сделают так, как захотят, Уинни, и ребенок тут не играет никакой роли.
Уинни продолжала свое занятие, но ее движения стали более быстрыми и резкими.
– Возможно, мне следует рассказать об этом Сьюзи, – добавила Тесс.
