– Ты же нынче в Ванкувере? – спросил Саня. – Мерривезера знаешь?
Я ошеломлённо помотал головой.
Мигунов сразу же потерял ко мне всякий интерес и обратился по-английски к лайбону:
– Сэр, как вы лечите чесотку у львов?
Киджана даже побледнел:
– Масаи не лечат симбу. Симба – наш враг, наш брат…
– Всё равно вам нужно посмотреть! – решил Мигунов.
Он приглашающе махнул рукой, и мы пошли полюбоваться на львиную чесотку. По дороге директор неумолчно представлял нам своих подопечных, сообщал их клички и давал характеристики.
Деньжищ в его хозяйство было вложено ох сколько.
Львиный прайд грелся на солнышке вокруг большого камня, на котором возлежал Главный Лев.
Саня чиркнул карточкой по замку и вошёл в вольер. Киджана, не задумываясь, шагнул за ним. С ассегаем, разумеется.
Последовал туда и я, потому что мне было уже всё равно. Только Борюшка остался за оградой в окружении служителей.
– У меня ведь УДО, – виновато объяснил он.
Главный Лев при виде Мигунова сделал недовольную морду и плавно соскользнул со своего пьедестала.
Саня занял его место и похлопал по камню ладонью, приглашая нас с лайбоном. Но Киджана принял свою коронную позу цапли.
Так и пребывали мы в окружении хищников. Никаких особенных чувств я при этом не испытывал. Значит, так надо…
– А где львята? – почему-то спросил я.
– На площадке молодняка, где же ещё? – удивился Мигунов. – Тут ведь надо ухо востро держать, чтобы папа родной деток не слопал. Вот когда они подрастут, сами его драть начнут… Вон у той львицы на боку – видите, сэр?
И они с лайбоном принялись обсуждать кожные заболевания у гигантских кошек. Как видно, Киджана кое-что всё же понимал в ветеринарии.
– Мигунов, а Мигунов, – дёрнул я его за рубаху, когда мне надоели учёные разговоры. – Ты Таню Румянцеву знал?
– Конечно! – воскликнул он и лёгким движением руки отогнал чересчур любопытного зверя. – Она со своими часто у нас бывала, каждое лето… Иногда они даже концерты давали… Только нынче их, кажется, перевели куда-то. Наверное, в другой детдом…
– В Химэй их перевели, – сказал я. – На Простор отправили.
– Вот как? – рассеянно сказал Саня. – Интересно…
– Мигунов, – сказал я. – Ты хоть слышал про Химэй-то?
– Слышал, конечно, – сказал он. – А вот как в Серенгети их заставляют эту травку жрать? – обратился он к лайбону. И они увлечённо занялись вопросами принудительного лечения хищников.
– И что ты об этом обо всём думаешь? – не отставал я.
– Думаю, что вы вечно какой-нибудь хренью занимаетесь, – ответил он, не повернув головы. Директор зоопарка явно имел в виду всё прогрессивное человечество. – А вот у меня скоро начнётся окот жирафов – это да…
Счастливые люди – профессионалы! Среди всеобщего безумия им легче сохранять своё, чаще всего полезное…
… – Нет больше заповедника Серенгети, – ответил Мигунову лайбон. – Люди съели всех…
2
Но находились такие отчаянные, кто пытался имитировать, пусть и приблизительно, столь бесподобные творения высшей Справедливости, как Ад и Рай!
«Мемуары букиниста с берегов Сены»
…Дел у Мерлина было теперь много, потому что он никуда не торопился и растягивал, как мог, любое занятие. И время уходило незаметно, по-английски…
Лето (какое по счёту?) не то чтобы пролетело, а даже обрушилось мгновенно. Пришла сырая резкая осень, а над креслом воцарилась мрачная бабища Меланхолия с гравюры Дюрера.
Роману Ильичу всё чаще казалось, что остальной мир провалился, ушёл под воду, был захвачен марсианами…
Наплевать. Всё равно до Дома Лося им не добраться…
Глава 25
1
…Давешний охранник в «Софье Власьевне» сразу меня узнал. Он даже вышел и лично провёл нас с Киджаной и Борисом сквозь толпу молодёжи, стремящейся попасть в ночной клуб. «Суки староживущие! – послышалось вслед. – Везде без очереди лезут!»
– У вас ещё вся мляцкая жизнь впереди! – пообещал недовольным охранник.
Отшельник Илларион, он же Алёша Чумовой, пребывал в отдельном кабинете. Наряд на нём был немыслимый – леопардовая шкура вокруг пояса, высокие сапоги на толстенной платформе и старинный лётчицкий шлем с очками.
На диване за столиком, украшенном пустыми бутылками, сидел и капитан Денница. Морскую фуражку на голове сменила казачья папаха.
– Я же говорил, что встретимся! – восторженно воскликнул он. – Уес! И беженца с собой прихватил!
– Здравствуйте, Роман Ильич, – сказал бывший анахорет. – Ну как, разобрались маленько в нашей жизни?
– Уж так разобрался, – сказал я. – Врагу не пожелаешь…
– А вы уже поняли, кто враг?
– А разве не он? – кивнул я на Светозара Богдановича.
– Клевета! – выкрикнул Денница. – Это не наших рук дело! Это вы сами придумали! Нашего не отдадим, но и к чужому не прикоснёмся! Своего дерьма хватает…
– Я посплю немного, – сказал Борюшка. – Весь день за рулём…
И пошёл в угол, где стояло кресло.
– Конечно, конечно, – сказал Илларион. Так я его и звал по старой памяти – псевдоним Чумовой мне активно не нравился.
Киджана молча и в одиночку выпил и принялся уничтожать скудную закуску на столе.
– Вижу, что появились у вас друзья, – задумчиво сказал отшельник. – Это хорошо. Негоже человеку быть одному… Но ведь что-то случилось?
– Случилось, – сказал я. – Эта райская воронка втянула мою последнюю надежду…
– Ваша надежда сделала свой выбор, – сказал Илларион. – И это был не худший выбор. Да вы садитесь, и давайте за встречу…
Из-за двери доносилась музыка – вернее, часто-часто бухал барабан.
– И что я теперь должен делать? – спросил я. – Связаться с антихимэйским подпольем? Развернуть агитацию? Пристрелить какого-нибудь мерзавца?
– А это уж ваш выбор, Роман Ильич. Люди сами себя загнали в ловушку. Так им казалось удобнее…
– А кто это всё устроил?! – закричал я. – Кто придумал эту страшную машину? Кто её обслуживает? Кто оплачивает?
– Имя вам легион, – сказал анахорет.
Капитан вскинул голову:
– Вы на что намекаете, ваше преосвященство?! Мы к этому имеем такое же отношение, как шевалье де Мезон-Руж к «Водоканалу»! Во всех свиней вселяться никаких ресурсов не хватит! «Земля пуста и безвидна» – это не наш метод! Уес! С кем тогда прикажете работать?
