Мысли кружились в голове майора контрразведки СМЕРШ:
«А ведь действительно припозднился герр Мендель. Какие-то важные дела задержали его в Аушвальде. Советские войска прорвали фронт на севере и юге, замкнули капкан западнее концлагеря.
Мендель решил схитрить, рванул на север с охраной и ближайшими сподвижниками, нашел место где отсидеться. Его человек протоптал дорожку на запад через сложную местность, где, как в песне поется, и пехота не пройдет, и бронепоезд не промчится. Его искали на западе, прочесывали территорию, а он, подлец, спокойно отсиживался на севере».
— Всем тепло одеться, взять оружие! — приказал Никольский. — Иван Максимович, и вы, мистер Лоу, остаетесь здесь. Капитан, ко мне! — прорычал он. — Машину и отделение бойцов — быстро! Пусть поедут те, кто был уже в этой деревне. Готовность через пять минут!
Глава 4
Никольский изрядно понервничал, трясясь в машине. Холод не ощущался. Грело фланелевое белье, ватные брюки и утепленная форменная куртка с майорскими погонами.
Водитель чувствовал ситуацию, гнал как на пожар. Полуторка тряслась. Солдаты сидели тесно, прижавшись плечом к плечу. Майор весьма надеялся на то, что они умели отлавливать не только советских дезертиров, но и фашистских диверсантов.
Вскоре полуторка ушла с основной дороги и начала петлять по проселку. Местность была разнородной, пологие низины чередовались с холмами, унизанными голыми кустами. Кругом какие-то рваные клочья осин и берез. Между деревьев кое-где чернели угловатые скалы.
Деревня пряталась в узкой низине между холмами. Домики карабкались вверх по склонам, за которыми тянулся лес.
— К машине! — скомандовал Павел. — Всем рассредоточиться вдоль западной обочины, искать следы! Старшина Удальцов, пулей в деревню! Нужен проводник из местных! Как хотите — лаской, угрозой, продуктами — но чтобы через пять минут он стоял тут как штык!
— На Сусанина бы не нарваться, — проворчал Булыгин.
— Слушаюсь, товарищ майор! — заявил подтянутый молодой усач, козырнул и умелся в деревню в сопровождении пары бойцов.
Следы отыскались быстро. Здесь явно прошел не один человек. Они спускались вниз, к кустам.
«А ведь тропка должна быть хорошо утоптана, — подумал майор. — Немцы ушли отсюда около трех часов назад. Можно представить, как далеко они продвинулись. Калек там нет, все физически развитые. До прифронтовой полосы не так уж и далеко. У беглецов есть реальные шансы добраться до своих».
Бойцы приготовили «ППШ», по одному спускались по тропе, входили в заросли.
Старшина Удальцов уложился в пять минут. Он пригнал невысокого мужичонку в треухе и коротком зипуне. Тот был еще не старый, лет пятьдесят с хвостиком, лицо осунувшееся, щетина торчала, как колючки из ежика. Судя по скорбной мине, ему не очень нравилась данная мобилизация.
— Пан Збигнев, — представил его Удальцов. — Охотник, рыболов и первый на деревне грибник. От Советов не в восторге, но немцев тоже не любит. Единственного сына угнали в Германию. Там тот и пропал. А сегодня фрицы жену избили. Она не хотела отдавать им вещи сына. Что не так, пан Збигнев? Хочешь знать, надолго ли это?
— На полный рабочий день! — заявил Павел. — Контролируй человека, Удальцов, раз уж у вас сложился с ним контакт. Объясни ему, что советская власть может быть весьма благодарной тем людям, которые оказывают ей услуги.
Пан Збигнев отправился вперед. На Ивана Сусанина он вроде не походил, хотя кто того в глаза видел? Поляк семенил впереди войска по лесной тропе.
Удальцов шагал следом за ним и слушал его бормотание себе под нос. Пан Збигнев говорил, что знает эту дорожку. Местность сложная, много озер, болот. Раньше тут кабанчики водились, да и сейчас иногда встречаются. Справа до войны хутор был, но все жители его давно покинули.
Если в этой местности двигаться строго на запад, то часов через шесть можно выйти к Рошканам. Это большое поселение. Там есть дороги и крупная ферма, на которой постоянно пасутся немецкие фуражиры.
Впереди скалы. Проход через них мало кому известен. Немцы наверняка пойдут в обход и потратят на это немало времени.
Если не возражают господа коммунисты, пан Збигнев готов провести их по прямой. Он знает неплохую кабанью тропку. В этом случае они имеют шансы догнать убегающих немцев. Но больному пану Збигневу никак нельзя идти в бой!
Тропа петляла между зарослями тальника. Здесь точно шли немцы. Они особо не осторожничали, даже не пытались идти след в след, бросали окурки прямо себе под ноги.
Началось подозрительное понижение. Это было болото или озеро, запорошенное снегом. Ругнулся Виталий Еремеев, хрустнул лед под подошвой.
Павел кинулся к нему, схватил за шиворот и спросил:
— Искупаться решили, товарищ старший лейтенант?
— Не искупаешься. Лед слишком твердый, — ответил Еремеев и нервно усмехнулся.
Но кому-то удалось это сделать. Снова затрещал, лопнул лед под ногой в хвосте колонны. Матерился невезучий боец, умудрившийся провалиться в воду. Товарищи его вытаскивали, награждали нелестными эпитетами.
— А вот и Серега! Появилась надводная цель! — заявил кто-то.
До беды не дошло. Боец только ногу намочил, но все равно на морозе это было не очень радостно.
— Спирта мне! — картинно провыл этот тип.
Приятели поделились с ним теплыми портянками.
— Если ты хоть раз кашлянешь, я тебя до конца войны лишу наркомовских, да еще и по морде настучу! — заявил старшина Удальцов.
Бойцы смеялись, перешучивались.
— Весело им, — пробормотал Кобзарь, который уже запыхался. — Одни шуточки на уме.
— Можно и пошутить, — заявил Булыгин. — Веселиться надо, Игорек, не унывать, жить каждый день так, как будто он последний.
— Ага, однажды он обязательно придет, — сказал Кобзарь и раздраженно проворчал через плечо: — Да тише вы там, расшумелись, мать вашу! Как стадо баранов на водопой!..
«Сомнительно, чтобы немцы оставили нам сюрпризы или прикрывали отход, — раздумывал майор. — Они же не знали, что за ними помчится целая свора красноармейцев. Им надо как можно быстрее уходить, а не устраивать засады. Не факт, что нам удалось хоть на километр сократить дистанцию».
— Все, товарищи бойцы, отставить разговорчики! Шире шаг, подтянуть амуницию! Мы должны догнать противника! — распорядился Никольский.
Группа выходила из густого голого тальника. Начинался каменистый подъем. Кругом возвышались булыжники, обросшие бледным лишайником, похожим на маскировочную сеть.
Проводник засеменил вперед в сопровождении Удальцова. Вскоре оба показались из-за скалы, стали махать руками. Мол, путь свободен.
Полтора десятка мужчин двинулись дальше, сосредоточенно сопя.
