Певец не отрекался от криминальных друзей, но старался в
публичных выступлениях и интервью приподнять и романтизировать образ старого
доброго вора семидесятых. Он рассказывал красивые сказки о том, какие это были
яркие, щедрые, бескорыстные люди. Именно этим и воспользовался журналист.
– У Гены Захарова была большая душа, я не могу назвать более
чистого и доброго человека. Нет таких, особенно среди теперешних, – рассказывал
певец, задумчиво отхлебывая кофе и покуривая «Мальборо» у себя дома, перед
телекамерой.
– Ну, не надо так уж романтизировать, – поморщился
журналист, – не надо. Все-таки у доброго человека Геннадия Захарова было весьма
богатое уголовное прошлое.
– Эта сторона его жизни меня не касалась, – певец вальяжно
откинулся в кресле, – Гена был моим другом.
– Вот вы все говорите: добрый, чистый. А что-нибудь
конкретное можете вспомнить? В чем эта чистота и доброта выражались? Теперешние
крупные бизнесмены от криминала хотя бы благотворительностью занимаются,
помогают приютам, детским домам. А прежние?
– А прежние помогали конкретным людям, детям-сиротам.
– Только не говорите мне, что Захаров устроил у себя на
квартире детский дом или усыновил сироту, – махнул рукой журналист.
– Почти так и было, – произнес певец своим задушевным мягким
голосом. – В семьдесят третьем Гена случайно познакомился с
мальчишкой-детдомовцем и стал брать его на выходные, на каникулы, водил с собой
повсюду. Усыновить не мог, в силу многих обстоятельств, однако стал для
мальчика почти отцом, любил его, как родного.
– Да что вы?! – покачал головой журналист. – Неужели? Вы
сами видели этого ребенка? Или это все-таки красивая легенда? Как там, у
Горького: а был ли мальчик?
– Был, – улыбнулся певец, – я сам видел его, помнится,
подарил ему перочинный ножик, который привез из Швейцарии… Коля Козлов его
звали. В семьдесят третьем ему было десять лет. Он воспитывался в детском доме,
круглый сирота, родная мать отказалась от него, новорожденного. А Гена согрел
своим теплом. Не просто игрушки-шоколадки, а душу вкладывал.
– И что потом стало с Колей Козловым, не знаете?
– Честно говоря, не знаю, но уверен, с ним все в порядке.
Если уж Гена Захаров принял участие в его судьбе, можно не беспокоиться. Жизнь
этого человека сложилась достойно.
Певец и журналист беседовали, как старые добрые приятели,
интервью напоминало теннисную партию. Один делал сложную подачу, другой ее лихо
отбивал. Оба забавлялись, но каждому хотелось выиграть. Рассказ о сироте был
для певца не более чем лихо отбитой подачей. Он улыбался, снисходительно и
удовлетворенно. На его лице было написано: «Эка я тебя,братец!»
Однако после интервью, когда они прощались в прихожей,
певец, понизив голос, произнес:
– Знаешь, пожалуй, не стоит давать кусок про пацана. Я там
имя назвал, в пылу полемики. Дело, конечно, давнее, но мало ли… Всякое в жизни
бывает. В общем, не стоит.
– Как скажешь, – улыбнулся журналист. При монтаже кусок, в
котором говорилось о детдомовце Коле Козлове, был аккуратно вырезан. Впрочем, и
так бы вырезали, даже если бы певец и не попросил об этом.
Круг стал потихоньку сужаться. Сотрудники опергруппы майора
Уварова методично поднимали архивы детских домов и интернатов для сирот,
беседовали со старыми педагогами и учителями. Сирот Колей Козловых 1963 года
рождения оказалось больше трехсот. Проверка каждого могла затянуться на многие
месяцы. И Уваров решил попробовать подойти с другого конца.
Было известно, что до июля 1973 года Геннадий Захаров жил в
коммуналке на Красной Пресне. Если он брал ребенка к себе домой до того, как
переехал в другую, отдельную квартиру, бывшие соседи по коммуналке могут что-то
вспомнить.
Дом на Пресне давно снесли, но адреса бывших соседей
разыскали без труда. Выяснилось, что в коммуналке проживала гражданка
Кадочникова Галина Георгиевна, проработавшая двадцать лет в интернате, в
котором учились сироты. Но не обычные, а умственно отсталые, с диагнозом
«олигофрения в стадии дебильности».
К гражданке Кадочниковой Уваров отправился сам. Галина
Георгиевна была на пенсии, жила одна, в крошечной квартирке в Солнцеве.
– Конечно, я помню Колю Козлова, – сразу сказала она, – с
Захаровым они познакомились при мне. Я взяла ребенка домой на воскресенье. Они
с Колей подружились, я этому была только рада, отпускала мальчика с Геннадием
Борисовичем на выходные, на каникулы. Я неплохо знала Захарова и считала его
человеком, которому спокойно можно доверить ребенка. А детям-сиротам необходимо
теплое внимание, и если есть возможность… мы всегда только рады были…
Галина Георгиевна не стала рассказывать, почему взяла домой
на воскресенье Колю Козлова. Даже через двадцать с лишним лет ей было неприятно
вспоминать о ребенке, который готов броситься с крыши, чтобы ей, старому
педагогу, отомстить.
Уваров совсем упал духом. Опять мимо. Невозможно
представить, что неуловимый Сквозняк и умственно отсталый Коля Козлов – один и
тот же человек.
– Скажите, этот ребенок как-то отличался от остальных? –
спросил Юрий без всякой надежды.
– Да, – кивнула Кадочникова, – он резко выделялся из общей
массы. Он быстро стал лидером.
– Но он был болен? То есть к вам ведь не попадали
нормальные, здоровые дети?
– Коля Козлов был совершенно здоров и психически нормален, –
тихо произнесла Галина Георгиевна после долгой паузы.
– Но диагноз?..
– Неужели вы, майор милиции, столь наивны? – вздохнула
Кадочникова. Сейчас о таких вещах говорят открыто. В мое время, конечно,
молчали, а сейчас трубят во все трубы. И, наверное, это правильно. Каждого третьего
ребенка-отказника после Дома малютки штампуют таким диагнозом. И каждый второй
из проштампованных на самом деле здоров. Со здоровыми детьми нам, педагогам,
приходилось трудно. Они проявляли строптивость, упрямство, требовали особого
внимания. А при нашем специфическом контингенте на особое внимание нет ни
времени, ни сил. Дети часто бунтовали, приходилось отправлять в больницу. А там
– уколы, психотропные препараты. Они и там бунтовали, поэтому лечили их
особенно рьяно. В итоге они становились как все. Конечно, бывали редкие
исключения. Только очень сильные личности могли устоять, сохранить свой
интеллект. Здесь нужна была огромная воля, хитрость. А откуда это в сиротах?
Возможно, я скажу жестокую вещь. В моей многолетней практике редко, крайне
редко встречались дети-сироты, которых я могла бы, не кривя душой, назвать
совершенно нормальными, без всяких отклонений. Коля Козлов был именно таким. Но
некому было бороться за снятие диагноза. Мать отказалась от Коли в роддоме.
