Вера достала из шкафа невесомую длинную юбку, шелковую
кремовую блузку без рукавов. Это очень красивое, мягкое сочетание цветов –
бежевого и кремового. Ей все это очень идет. Застегивая пояс, она с радостным
удивлением обнаружила, что он болтается на ней свободно, а еще недавно туго
стягивал талию. Она очень похудела и похорошела в эти дни. В ней появилось
что-то совсем новое. Может, это просто потому, что впервые она чувствует себя
по-настоящему желанной и любимой? Так ради чего отказываться от такого счастья?
Ради зыбкой надежды, что драгоценный Стас снизойдет наконец?.. Уж и надежды
нет, только тоска, унижение и усталость.
Открыв флакон своих любимых духов «Лулу», оглядев себя в
большом зеркале, Вера почувствовала, как ей хочется, чтобы Стас Зелинский видел
ее сейчас. Она потрясающе выглядит. Никогда еще она самой себе так не
нравилась.
– Верочка! Чай давно готов! – позвал Федор из кухни.
Он умел красиво накрывать на стол, даже ради обычного
чаепития. На тарелке были разложены веером тончайшие ломтики сладковатого
французского сыра, английские сухие галеты в соломенной корзинке, варенье в
вазочке. Это для нее он так старался. А она, неблагодарная… Опять что-то не то
было с его лицом. Он отводил глаза, вздыхал.
– Федя, может, ты все-таки объяснишь, что тебя вдруг так
огорчило в простом словосочетании, в названии этой идиотской фирмы? – спросила
Вера, отхлебнув крепкого сладкого чаю.
– Это долгая история, – мрачно проговорил он, – долгая и
очень страшная. Я не знаю, надо ли рассказывать…
– Ну, раз уж начал… – улыбнулась Вера, – сам ведь хочешь
рассказать.
– Не хочу, – он резко вскинул на нее глаза, – и вообще,
забудь об этом. Я постараюсь взять себя в руки. Никто не виноват, что так
совпало.
– Что совпало?
– То, что твой номер еще недавно принадлежал этой проклятой
фирме.
– Да что – же за фирма такая? Чем она занималась? Заказными
убийствами? Или торговлей человеческими органами?
– Живым товаром, – еле слышно проговорил он, – фирма
«Стар-Сервис» торговала девочками. Они вывозили за границу, в Турцию, в
Германию, в Швецию, а потом и в Чехию, наших девочек.
– Федя, я, конечно, понимаю, ты считаешь меня романтической
барышней прошлого века, которая упадет в обморок от слова «проституция», –
усмехнулась Вера.
Он судорожно сглотнул.
– Я очень прошу тебя не иронизировать. Два года назад они
продали куда-то на Восток мою родную сестру.
– Вот оно что… Прости ради Бога. Ты никогда не говорил, что
у тебя есть сестра.
– А я не знаю, есть ли она. Жива ли еще. Она устала от
нищеты, позарилась на объявление: «Работа за границей…» Верочка, я не считаю
тебя барышней прошлого века. Но тебе не приходилось сталкиваться с настоящей
грязью жизни. Ты многого не знаешь, и слава Богу. Я не хочу, чтобы эта грязь
касалась тебя. Но так совпало. Эта фирма уже несколько раз исчезала и появлялась.
Я искал, как мог. Я искал сестру. Только они знают, где она. Они ее продали…
Нет, я не собираюсь мстить. Просто хочу поговорить. А они, разумеется, не
хотят.
– Подожди, а почему ты думаешь, что это – именно та фирма?
Если она исчезала и появлялась, то могла бы десять раз поменять название, –
перебила его Вера.
– Возможно… Возможно, это совсем другая фирма, просто
название совпало, а той уже в природе не существует. Но я должен проверить. Я
должен встретиться и поговорить с тем человеком, который звонил и назвался
владельцем. Помнишь, ты рассказывала, в ту ночь, когда потерялся Матвей? Ты еще
говорила, это было похоже на шутку, на известный розыгрыш с телефонными
звонками.
– Но это и правда мог быть розыгрыш.
– Нет, я чувствую. Это был он. Хозяин. Я даже знаю, как его
зовут. Антон Курбатов. Но, кроме имени и названия фирмы, не знаю ничего…
Верочка, – он взял ее руку и поцеловал в ладонь, – этот человек обязательно
попытается получить информацию, которая шла на твой факс. Он может наплести что
угодно. Ему нужны эти документы. Более того, ты можешь стать для него опасным
свидетелем.
– Подожди, а ты не преувеличиваешь? Я ничего не читала, так,
мельком проглядывала. Насколько я поняла, там речь идет о торговле
недвижимостью. И вообще я их выбрасываю.
– Как – выбрасываешь?! – Он опять схватил ее за Руку.
– Ты странный какой, – пожала плечами Вера, – ну а что же,
солить мне их? Посмотри на мой стол, и так все в бумагах. Мне еще чужих факсов
не хватало. И этот твой Курбатов должен прекрасно понимать, что мне, человеку
постороннему, до его документов нет дела. Так что насчет «опасного свидетеля» –
это уж слишком…
– А простое любопытство? Ты, возможно, скидываешь это со
счетов, а Курбатов не скинет. Ведь есть шанс, что на какие-то документы ты
обратила внимание. Что-то запомнила. Не может быть, чтобы ты ничего не запомнила.
– Федя, я вижу, тебя эти дурацкие факсы интересуют даже
больше, чем бывших владельцев фирмы. Или ты надеешься, вдруг в каком-то
случайном документе мелькнет информация о твоей сестре? Как, кстати, ее зовут?
– Наташа. Ей всего восемнадцать лет. Наивный, светлый
человечек, всем верила… В чем-то она была очень похожа на тебя.
– А ты где был, когда твоя сестра попала в лапы этим
злодеям?
– Я был в Чечне, – еде слышно проговорил Федор.
– В Чечне?! – Вера машинально вытянула сигарету из пачки. –
Слушай, а я ведь вообще ничего о тебе не знаю. Ты меня замуж зовешь, а о себе
ничего не рассказываешь.
– Я расскажу. Позже, не сейчас. Сейчас я хочу, чтобы ты
поняла: люди, которые тебе звонят, опасны. Но я рядом, ты только должна меня
слушать и не возражать. Поверь, есть вещи, в которых я разбираюсь лучше. Просто
поверь мне на слово. Хорошо?
– Постараюсь, – пожала плечами Вера, – однако, если они
действительно торгуют «живым товаром», это прежде всего дело милиции и
прокуратуры. Надеюсь, ты не собираешься заниматься частным расследованием?
– Какая же ты у меня наивная, Верочка, – он покачал головой,
– неужели ты думаешь, что милиции и прокуратуре ничего не известно? Да они
кормятся за счет таких вот фирм. Милиция куплена с потрохами, и прокуратура
тоже. У этих мерзавцев везде свои люди.
– А ты не преувеличиваешь? – опять спросила Вера. – Если это
такая серьезная мафия, зачем им постоянно исчезать? И почему они допускают, что
важные для них документы могут попасть к посторонним людям? Нелогично…
– А в преступлении вообще нет логики. Любая криминальная
деятельность не логична по своей сути.
