Опомнившись, она заплакала и стала звонить в полицию и в
«Скорую».
Глава 2
Вера Салтыкова услышала, как зажужжал факс, повернулась на
другой бок и закуталась в одеяло. Ей очень хотелось спать, хотя было уже
одиннадцать утра. Она легла в четыре и теперь никак не могла заставить себя
открыть глаза.
– Верочка! Я ушла! – крикнула мама из прихожей. Промычав в
ответ что-то невнятное, Вера укрылась с головой. Дверь хлопнула. Несколько
минут было тихо. Потом послышался быстрый топот четырех лап по паркету.
– Ай! – вскрикнула Вера, когда мокрый холодный собачий нос
защекотал ей пятку. – Мотька, я сплю, отстань. – Она откатилась в глубину
широкой тахты, к стене, поджала ноги.
Рыжий ирландский сеттер Матвей двух лет от роду поставил
передние лапы на тах4у, разрыл носом нору в одеяле и стал бесцеремонно
вылизывать Ве-рину щеку.
– Ну почему? – простонала Вера. – Почему с мамой ты себе
такого не позволяешь? – Она открыла наконец глаза и села на кровати. – Я ведь
знаю, мама с тобой погуляла, покормила тебя. Чего ты от меня хочешь?
Пес сел, потом лег, потом опять встал, протянул лапу, отчаянно
замахал лохматым рыжим хвостом, пару раз тявкнул и уставился на Веру большими,
карими, очень печальными глазами.
– Я все равно сейчас с тобой гулять не пойду. Мне надо
принять душ, выпить кофе, и вообще я могла бы еще часика полтора поспать.
Пес слушал ее очень внимательно, склонив голову набок и
шевеля длинными шелковистыми ушами.
Вера вылезла из-под теплого одеяла, поеживаясь, подошла к
письменному столу
– Ну, что там у нас нападало? – произнесла она, перебирая
листы с факсами, поступившими за ночь.
В основном это были длинные, мелко напечатанные тексты на
английском и французском языках.
– Так, это опять про морских млекопитающих, это фауна
Ледовитого океана, манифест в защиту новорожденных китят, еще манифест, –
бормотала Вера себе под нос, перебирая страницы, поднося их очень близко к
глазам, – а это вообще чушь какая-то. О Господи, что это за язык?
Держа в руке листок с двумя строчками текста, написанного
очень крупно от руки, Вера стала искать очки. На столе их не было, на тумбочке
у кровати тоже.
– Мотя, ну помоги мне, – обратилась она к собаке, – ищи,
Матвей, ищи!
Пес деловито побежал в прихожую и вернулся через минуту,
держа в зубах белый носок.
– Нет, Матвей, – вздохнула Вера, – не то. Очки… – Она
прошлепала босиком на кухню, оттуда в ванную.
Мотя тем временем опять рванул в коридор, вернулся, поставил
лапы Вере на плечи и прямо в нос сунул ей старую кроссовку.
– Все, спасибо. Ты, конечно, молодец, но мне надо совсем не
то. Ладно, если мои очки попадут тебе в зубы, им конец.
Зазвонил телефон.
– Фирма «Стар-Сервис»?
– Вы ошиблись, – буркнула Вера и, кладя трубку, увидела
наконец свои очки, они лежали на телефонном столике в прихожей.
– Кажется, это польский, – задумчиво произнесла Вера,
вглядываясь в крупные латинские буквы, – или чешский. Карлштейн… Слово
немецкое. Но Германия ни при чем. Вроде есть такой городок под Прагой…
Телефон зазвонил опять.
– Можно попросить Антона? – На этот раз голос был женский.
– Вы ошиблись. – Она хотела повесить трубку, но услышала:
– Фирма «Стар-Сервис»?
– Девушка, никакой фирмы по этому номеру нет. Пожалуйста,
вычеркните его и больше сюда не звоните.
Эти дурацкие звонки донимали Веру и ее маму вот уже третий
день. Совершенно неожиданно в квартире поменяли телефонный номер, и теперь
телефон заливался круглые сутки. Звонили и в полночь, и в пять утра. Какие-то
Гарики, Додики, Рустамы Ибрагимовичи требовали к телефону каких-то Антонов и
Денисов. Мама ругалась страшно, собиралась подать в суд на Московский
телефонный узел. Однако выяснилось, что это была целая компания, по всей
Москве. Почему-то вдруг, ни с того ни с сего, в городе стали менять телефонные
номера.
Вере Салтыковой незадолго до этого подвернулась
переводческая «халтура». Три месяца она сидела без работы, и вот неделю назад
позвонила подруга, сказала, что «Гринпис» проводит в Москве международную
конференцию по глобальным вопросам экологии. Требуются переводчики со знанием
английского и французского. Перед началом конференции надо перевести кучу
информации, которая будет поступать по факсу со всех концов мира, а потом
предстоит десять дней синхронки, по двенадцать часов в сутки. Платить должны по
международным расценкам, то есть можно заработать очень приличные деньги.
Вера, конечно, согласилась, подписала контракт. И вот вчера
утром ей дома установили казенный факс. Подготовительные документы посыпались в
огромном количестве. Иногда среди пламенных воззваний в защиту морских
млекопитающих, чистоты вод Арктики и Антарктики попадались какие-то случайные
тексты о займах, кредитах, договорах и ценах на недвижимость, написанные
по-русски и адресованные все той же фирме «Стар-Сервис», название коей Вера и
ее мама уже не могли спокойно слышать. Номер факса был тот же, что и новый
телефонный, то есть недавно он принадлежал этой злосчастной фирме. Скорее
всего, «Стар-Сервис» разорилась, и теперь ее бывшие владельцы скрываются от
назойливых кредиторов.
Вере Салтыковой до этого, разумеется, никакого дела не было.
Она с головой ушла в работу и целый день переводила с французского и
английского экологические шедевры. Впрочем, факсов, адресованных фирме
«Стар-Сервис», было не так уж много.
Все еще держа в руках листок со странным текстом без адреса
и обращения, написанный от руки то ли по-польски, то ли по-чешски, она зашла в
ванную и повернула кран. Вместо горячей полилась ледяная вода. Вера
прикоснулась к трубе радиатора. Ну конечно, с сегодняшнего утра горячую воду
отключили на полтора месяца! И что же она, растяпа, не помыла вчера голову?
Ладно, придется греть в кастрюлях.
Сладко зевнув, Вера бросила листок на кухонный стол, зажгла
газ. Пока грелась вода, она уселась на кухонный диванчик и рассеянно перечитала
латинские буквы непонятного факса. Когда-то она увлекалась графологией. На
втором курсе романо-германского отделения филфака университета был даже
спецсеминар по графологии. Вел его профессор-психолог, посещение было
свободным. Вера ходила на каждое занятие с удовольствием.
В наше время все реже попадаются тексты, написанные от руки.
Если только чиркнет кто-нибудь телефонный номер или записку. А так, пишут на
компьютерах, в крайнем случае – на пишущих машинках. Среди гор бумаг,
заполненных механическим текстом, этот листочек был единственным, написанным
человеческой рукой. Сначала Вера не сообразила, почему так внимательно
разглядывает крупные латинские буквы, а потом поняла: писавший страшно
волновался. Рука у него дрожала, но это не почерк алкоголика или больного. Тот,
кто отправил факс, был здоров. Он нервничал, спешил, но при этом старался
вывести каждую букву как можно тщательнее, очень хотел, чтобы его поняли.
Однако почему же тогда не воспользовался компьютером и принтером? Там, где
стоит факс, компьютер есть наверняка…
