Каше он дал пятьсот и пятьсот взял себе. Он решил, так будет
справедливо и педагогично. Гундос заслужил свою награду, а у Каши должен быть
хороший стимул.
Потом экзамен прошел и Каша. На троечку. Ему пришлось еще
сложнее. Сквозняк приказал замочить ребенка двенадцати лет, девочку. Квартира
опять попалась небедная. Каша получил большую долю и быстро утешился. Он ведь
именно этого хотел, шляясь в тоске по тихому Подольску, трясясь в переполненных
электричках и дежуря в ночных московских подворотнях. Он хотел денег, сразу и
много. Вот и получил. Если оставлять свидетелей, даже маленьких, оглянуться не
успеешь – сядешь. Тогда кайф кончится очень быстро.
Потом новые члены бригады проходили обязательный экзамен.
Они по-разному переступали через самих себя. Кто-то ломался, их потом
приходилось убирать, в назидание другим и для безопасности. Тоже ведь
свидетели.
Сквозняк называл это естественным отбором, бригада в итоге
сколотилась совсем небольшая, но крепкая, надежная, с железной дисциплиной.
Третьим вошел в бригаду Чирик, Вася Чиркин, москвич,
двоюродный брат Каши. Он работал грузчиком на макаронной фабрике в Сокольниках
и мечтал о лучшей жизни. Экзамен он проходил тяжелее, чем Гундос и Каша. Но
прошел все-таки.
В квартире было трое, дед с бабкой и пацан десяти лет…
– А теперь мочи его. Ну! Сквозняк не держал в руках никакого
оружия, он просто смотрел в глаза белобрысому длинному Чирику.
– Я не могу… Это, слышь, он же маленький совсем. Не скажет
ничего.
– А если скажет? И мы все из-за этого погорим? – Сквозняк
говорил спокойно и рассудительно, словно объяснял нерадивому ученику, как
правильно решить задачку.
– Не могу я… – Чирик чуть не плакал. Сквозняк смотрел на
него холодными насмешливыми глазами. Ему было интересно, сможет в конце концов
или нет. Именно это было ему интереснее всего, именно это доставляло кайф –
наблюдать, как человек сам в себе переступает черту, за которой все можно.
Мальчишка был не такой уже и маленький. Десять лет. Такие
все прекрасно понимают и запоминают. Только что он видел, как убивали его бабку
и деда. Дед сразу вырубился, когда примотали к стулу и залепили рот. Перед этим
успел сказать:
– Славика не трогайте… не трогайте… И вырубился. Однако
сердце еще билось, и Гундос по приказу Сквозняка перерезал ему горло.
А старуха продолжала извиваться и мычать. Это раздражало.
Вообще настроение было поганое. Оказалось, что брать в доме нечего. Кроме
старого черно-белого телевизора и дюжины серебряных ложек, ничего. Верилось с
трудом. Слишком уж здесь чисто и красиво. Должно быть что-то еще.
– Ну, колись, бабка, где у тебя чулок с деньгами? Гундос
несильно вмазал старухе в челюсть. Сквозняк спиной чувствовал, как трясется
Чирик. Ему поручено было крепко держать пацана, чтоб не рыпнулся. Чирик держал
и трясся. Сквозняк решил: не пройдет он экзамен, надо будет его убирать.
Слабачок, кисель. И зачем полез в бригаду?
Десятилетнему Славе Кравченко казалось, что он смотрит
ужастик по видику. В жизни так не бывает. Вот сейчас фильм кончится, можно
будет выйти на свежий воздух.
Славик любил ужастики. Родители не разрешали смотреть,
бабушка с дедушкой – тем более. Но у них и видика не было, только черно-белый
телевизор. И он смотрел редко, в гостях у кого-нибудь из одноклассников.
Славик сам не мог понять, почему ему нравится, когда на
экране оживает труп, с него капает вода, он медленно идет с выпученными глазами
и растопыренными руками, а какая-нибудь симпатичная блондинка орет как резаная.
А ты сидишь затаив дыхание, и тебе тоже хочется заорать: «Беги, дура! Ну беги!»
Или вампир с длинными клыками спрыгивает с потолка прямо в постель. Спит себе
парочка, обнявшись, и вдруг люстра начинает покачиваться, окно хлопает, ворона
влетает, а потом бац – вампир. Или про маньяков: какое-нибудь мирное семейство
ужинает, им хорошо, спокойно, они шутят, едят спагетти – мама, папа, ребенок, и
вдруг дверная ручка медленно поворачивается… Даже мурашки по спине. Вроде жуть,
гадость, а все равно нравится.
Как-то мама одноклассника Сереги Берестова вошла в комнату,
увидела, что они смотрят «Полуночного мертвеца», выключила на самом интересном
месте, вытащила кассету и спросила:
– Вы можете мне объяснить, почему вы это смотрите? Ведь вам
потом будут кошмары сниться. Есть лее хорошие фильмы.
– Мам, ну ты что? Дай досмотреть! – чуть не заплакал Серега.
– Объясни мне, зачем тебе это? – спокойно попросила мама –
Объясни, сформулируй. Ты ведь разумный человек. Может, я пойму?
Они оба, Славик и Серега, задумались: а правда, почему так
интересно смотреть, как кого-то душат, режут, кровь пьют?
– Потому, что не тебя, а другого, и не в жизни, а понарошку,
– сказал Серега.
– Потому, что очень страшно, но на самом деле – не правда, в
жизни так не бывает, – добавил Славик. Серегина мама вздохнула и отдала им
кассету, разрешила досмотреть классный ужастик. Они досмотрели и пошли во двор
играть в футбол.
И вот сейчас все случилось почти как в ужастике. Бабушка,
дедушка и Славик поужинали и легли спать. Все было очень хорошо, спокойно,
обычный вечер сменился обычной ночью. И вдруг почему-то закричала бабушка,
потом зажегся свет, и четверо людей непонятно откуда появились в комнате, где
спал Славик. Он даже не испугался сначала. Они были живые, с виду вроде
нормальные. Ни на зомби, ни на вампиров не похожи. И только потом, когда
бабушку с дедушкой стали бить, приматывать скотчем к стульям, а его схватили и
потная большая ладонь зажала ему рот, стало страшно. Очень страшно. Но все
равно не верилось, что это правда, все казалось – понарошку, как бы на экране.
Вот сейчас войдет кто-нибудь взрослый, например Серегина мать, выключит видик,
вытащит кассету, и все кончится.
Славик столько раз видел, как убивают На экране, но никогда
не думал о смерти как о чем-то реальном, серьезном. Он был еще маленький, всего
десять лет. И время для него двигалось не так, как для взрослых, а совсем
по-другому.
Он знал, конечно, когда-нибудь, через много лет, бабушка и
дедушка станут очень старыми и умрут. Но это будет не скоро, это далеко от
сегодняшней, такой уютной и привычной жизни. Даже дальше, чем вампир на экране…
Он не мог представить мир без бабушки с дедушкой, а без себя
самого – тем более. Как это – его, Славика Кравченко, не будет? Он ведь такой
реальный, с рыжеватым жестким ежиком волос, со свежей ссадиной на коленке –
позавчера упал с брусьев на физкультуре, ободрал коленку о какой-то винт…
Когда в ужастике события развивались уж очень страшно,
Славик закрывал глаза и пропускал самые кошмарные кадры. Вот и сейчас он
зажмурился, чтобы не видеть, что делают с бабушкой и дедушкой. Он почти не
сомневался: как только откроет глаза, все кончится.
