В молодости Галина Георгиевна пыталась за них бороться,
иногда ей удавалось добиться снятия диагноза. Но это была такая нервотрепка,
что даже вспоминать не хотелось. И она постепенно привыкла не замечать
нормальных детей, не выделять их из общей массы. Тем более они очень быстро с
этой массой сливались. Одна-две госпитализации, и ребенок становился как все.
Но Колю Козлова трудно не заметить. Он был лидером. Интуиция
и многолетний опыт подсказывали, что от этого мальчика следует ждать серьезных
неприятностей. «Хитер, ох хитер», – думала директриса, изредка останавливая на
нем холодный цепкий взгляд.
Однако предположить, что однажды именно Коля Козлов спасет
ее от тюрьмы, Галина Георгиевна никак не могла. И растерялась. Надо ведь как-то
наградить ребенка за хороший поступок.
– Послезавтра воскресенье, – сказала она, прижимая
стриженную ежиком голову мальчика к своей большой мягкой груди, – я возьму тебя
домой, Коля Сквознячок. Хочешь?
Детдомовских иногда, очень редко, брали домой на выходные
воспитатели и учителя. Директриса за всю историю интерната никогда никого не
брала.
– Хочу, – еле слышно ответил Коля. От жесткого кримплена
пахло табаком и «Красной Москвой».
– Ну, беги в столовую, Сквознячок, скажи, я велела, чтобы
тебя чаем горячим напоили.
Этот разговор слышал весь класс. Он проходил в полной
тишине. Дети и два воспитателя, затаив дыхание, ловили каждое слово. С тех пор
кличка Сквознячок приросла к Коле Козлову намертво.
Глава 7
– Здравствуйте, простите за беспокойство, – произнес в
трубке незнакомый мужской голос, – вы меня не знаете…
– В чем дело, молодой человек? Куда вы звоните? – строго
спросила Надежда Павловна Салтыкова.
– Дело в том, что этот номер недавно принадлежал фирме
«Стар-Сервис», и у меня к вам огромная просьба…
– Вы что, издеваетесь? – выкрикнула Надежда Павловна. – Мы
уже про «Стар-Сервис» слышать не можем! Оставьте нас в покое.
– Подождите, простите… – взмолился Антон Курбатов, но в
трубке уже раздавались частые гудки.
– Мамуль, это кто? – крикнула из комнаты Вера, не
поворачивая головы от экрана компьютера.
– Не туда попали. Опять эта чертара фирма, – ответила
Надежда Павловна, скоро я вообще буду отключать телефон.
– Нет, так ничего не выйдет, – пробормотал Антон себе под
нос, – наверное, этих людей действительно достали звонками. Но факс у них есть.
Ведь аппарат в Агнешкином офисе просигналил, что сообщение прошло. Интересно,
куда они дели ту бумажку? Ведь могли просто выбросить. Тогда все…
Ему стало не по себе. Неужели он так и не узнает, что хотел сказать
брат за несколько минут до смерти? Предупреждал об опасности? Сообщал имя
убийцы? Нет, убийцы обычно безымянны, во всяком случае, наемные киллеры… Судя
по всему, Дениску заказали. Мотивом была месть, и Антон догадывался, кто мог
так отомстить брату.
Год назад Дениска отправился в Турцию. Это была очередная
идиотская авантюра. Братья Курбатовы не то чтобы решили заделаться челноками,
но тогда не было других вариантов заработка, а жить без денег и без дела они не
могли. Один знакомый посоветовал рискнуть, уверял, что сам два месяца назад без
особых усилий заработал три с половиной тысячи долларов.
Знакомый рассказал, что в городе Эскишехир, между Анкарой и
Стамбулом, есть фабрика, где шьют дубленки. Место не курортное, до моря далеко,
тури" стов и вообще приезжих мало. Поэтому цены там просто смехотворные.
Он даже назвал адрес конкретного магазина, в котором можно оптом закупить
партию дубленок. Турок, владелец того магазина, отдает отличный товар по сто
долларов за штуку. Если хорошо поторговаться, можно и по восемьдесят. А в
Москве такие шубки идут по четыреста-пятьсот. Учитывая все издержки на дорогу,
жилье и процент реализатору, прибыль все равно получается очень приличная.
Конечно, лучше бы лететь за дубленками вдвоем. Но братья
посчитали, что одному дешевле. К тому же надо было найти в Москве надежных
продавцов, ведь не самим же стоять на рынке.
В Анкару Денис прилетел утром, а до города Эскишехир
добрался на поезде только к позднему вечеру. Город показался ему неприятным,
грязноватым. Но какая разница? Ведь он приехал сюда на два дня, не больше.
Завтра утром отправится в тот магазин, о котором рассказывал приятель, а еще
через сутки улетит домой с партией дубленок.
Денис отправился искать гостиницу подешевле. Вещей у него не
было, только легкая спортивная сумка. С ярко освещенных людных улиц он
незаметно забрел в какие-то темные глухие переулки. И тут на него налетели
трое, повалили на землю. Он стал сопротивляться. В кармане легкой джинсовой
куртки лежал бумажник, а там – тысяча долларов, загранпаспорт, обратный билет.
Еще тысяча лежала в сумке, в особом кармашке на «молнии».
Били Дениса долго и больно, ногами, все трое. В какой-то
момент он потерял сознание, а когда очнулся, обнаружил, что лежит поперек
кривой темной улицы. Ни куртки с бумажником, ни сумки при нем, разумеется, не
оказалось.
У него хватило сил встать, добрести до более людного и
светлого квартала. Пока он шел, его несколько раз вырвало, голова страшно
кружилась, ноги не держали. Между тем настала ночь, народу было совсем мало. Он
пытался спросить по-английски, где полиция, но редкие прохожие шарахались от
него в ужасе.
Шатаясь, как тростинка на ветру, он вышел на проезжую часть,
стал голосовать, однако машины проносились мимо. Когда ему уже казалось, что
сейчас он умрет прямо здесь, в чужом турецком городе, возле него резко
затормозил старенький черный «Фольксваген».
– Вам нужна помощь, сэр? – спросили его на хорошем
английском.
За рулем сидела девушка с длинными светлыми волосами. Она
показалась Дениске ангелом неземной красоты.
– Помогите мне, пожалуйста, – забормотал он окровавленным
ртом, – меня только что избили и ограбили, я русский, у меня нет ни денег, ни
документов.
Мне надо в полицию.
– О'кей, – кивнула она, вышла из машины, помогла ему
забраться на заднее сиденье и повезла куда-то.
Он решил, что они едут в полицию, и опять вырубился.
Очнулся он в маленькой темной комнате на какой-то чужой
широкой койке и долго не мог понять, где находится: Потом стал смутно
вспоминать, как его тащили, укладывали в постель чьи-то сильные руки, как
подносили к губам стакан с водой. Он помнил только обрывки, детали и понять
пока ничего не мог.
Он попытался подняться с койки. Все тело ныло, как один
сплошной синяк. Голова была забинтована. Он огляделся. Ему показалось, что это
номер в дешевой гостинице. Облупленный комод, за пластиковой шторкой – стоячий душ
и унитаз. Над комодом висело большое зеркало, и он увидел свою разбитую
физиономию, забинтованную голову. Ко всему прочему, на нем не было ничего,
кроме каких-то цветастых плавок, явно чужих.
