Уваров щелкнул наконец зажигалкой, закурил сигарету, которую
все это время вертел в руке.
– Ну вот, а говоришь – висяк. Ты, Гоша, главное, не раскисай
раньше времени.
– А ты, Юра, раньше времени не радуйся.
– Радоваться, Гоша, надо всегда, независимо от времени и
обстоятельств. Особенно когда совсем нечему, разве что жизни как таковой и ее
хитрым сюрпризам.
– Сюрприз будет, когда наш с тобой неуловимый Джо засветится
наконец в замечательном ресторане «Трактир». Кстати, кухня там классная.
Особенно хороша осетрина по-монастырски.
– Мороженая небось?
– Свежая. Честное слово, Юра, свежая. А еще – кулебяки. Ох,
Юра, какие там кулебяки, – Гоша зажмурился, – и огурчики малосольные, с
чесночком, с укропчиком. Нам бы сейчас к водке, а? У тебя Аленка огурчики
солит?
– Бывает иногда. По большим праздникам. Ты бы про эти
кулебяки-огурчики лучше Сквозняку рассказал. Может, он соблазнится, кушать
захочет, заглянет к другу детства в придорожное заведение.
– Слушай, а может, тряхнуть Чувилева? Знает ведь наверняка.
– Нет, Гоша, рано. Спугнем. Да и не обязательно, что знает.
Вполне возможно, связь у них односторонняя.
Глава 31
Саша Сергеев выходил из запоя.
Было раннее прохладное утро. Подмосковные Мытищи еще спали
тихим рассветным сном. Саша постоял у открытой балконной двери, подышал чистым
воздухом. Потом опохмелился ста граммами, сжевал горсть прошлогодней квашеной
капусты, закурил и долго сидел на трехногой табуретке, тупо глядя перед собой
опухшими, красными глазами и пытаясь сообразить, болит у него голова или уже не
болит.
– Чаю выпьешь, что ли?
Сашина верная подруга Анжела, маленькая, востроносая, с
всклокоченными черно-белыми волосами, стояла на пороге кухни.
– Чаю хорошо бы, – задумчиво произнес Саша, – и это, пожрать
чего-нибудь.
– Чтоб пожрать, надо заработать, – резонно заметила Анжела,
прошлепала в стоптанных тапках к раковине и стала мыть посуду.
Жизнь Саши состояла из черных и белых полос, которые сменяли
друг друга со странным, почти мистическим постоянством и напоминали лунные
циклы. За светлым и ярким периодом запоя, когда море по колено, хочется петь
душевные песни и со всеми дружить, следовал мрачный период трезвости. Саша
становился злым и жадным. Ему хотелось денег, как можно больше и скорей.
Если в тяжелые дни трезвости Саше удавалось раздобыть много
денег, подруга Анжела не портила ему последующих светлых дней запоя.
Анжела работала медсестрой в районном психдиспансере. Они с
Сашей познакомились пять лет назад. В учетной карточке голубоглазого
светловолосого красавца стоял противный диагноз: «олигофрения в стадии
дебильности». Много лет Сергеев добивался от врачей, чтобы диагноз сняли.
Единственной Сашиной страстью были автомобили. Он знал про
них все, мог обнаружить и устранить любую поломку с закрытыми глазами, был
отличным водителем, но водительских прав получить не мог из-за своего диагноза.
У медсестры Анжелы тоже была страсть. Когда-то в ранней
молодости она вышла замуж за тихого, милого инженера, которого очень любила.
Инженер ее тоже любил, и все бы сложилось хорошо, если бы не свирепый нрав
свекрови, которая поклялась сжить со свету ни в чем не повинную невестку.
Взаимная ненависть двух в общем-то незлых и неглупых женщин раздувалась с
каждым днем все больше, заполняла пространство маленькой двухкомнатной
квартиры, не давала дышать тихому инженеру. Он любил обеих, ничего не мог
поделать и умер от инфаркта в тридцать лет.
Обе, мать и жена, знали, что у него слабое сердце, и обе
потом еще несколько месяцев пытались добить друг друга взаимными обвинениями:
это ты его до вела.
С тех пор страстью Анжелы стал поиск сироты. Круглого
сироты, чтобы ни матери, ни отца, никаких тетей и дядей. Задача оказалась
нелегкой. Если попадались круглые сироты мужского пола, то что-то обязательно
было не так. Либо возраст не подходил, либо внешность и характер. Иногда
отпугивало слишком уж безоглядное пьянство, иногда чересчур уголовная биография.
Бывало, что все подходило, однако в последний момент появлялась жена сироты и
уводила его за руку от Анжелы.
Приглядевшись к красивому одинокому автомеханику Саше
Сергееву, который посещал психдиспансер исключительно с одной целью – снять
диагноз, прочитав внимательно его учетную карту, Анжела поняла: это то, что ей
нужно.
Саша оказался сиротой с рождения, мать умерла во время
родов. Больше никаких родственников не было. Жены и детей тоже не было. Что
касается диагноза, то Анжела, проработавшая к этому времени в психдиспансере
восемь лет, поняла: его вполне можно снять. Но просто так этого никто не
сделает.
Саша совал врачам взятки не правильно, бестолково. Он не
знал как и кому, а главное, сколько Анжела знала. Диагноз был снят. Саша
получил водительские права. Они с Анжелой стали жить вместе.
Несмотря на продолжительные счастливые запои, водка все-таки
не была главным делом Сашиной жизни. Она оставалась для него чем-то вроде
хобби. А самым главным, заветным, трепетно-любимым делом были для него машины.
Серебристый «Форд», матово сверкающий, летящий, как птица, над ухабами и грязью
подмосковных дорог, стал для Саши хрустальной мечтой. «Форд», собственный,
родной, снился ему ночами и не давал спиваться окончательно.
У Саши был «жигуль», ладненькая, чистенькая, выхоленная
«шестерочка». А «Форд» только снился. Он знал, что никогда столько денег сразу
не сумеет заработать.
– Воруй, – говорила Анжела, – не будь дураком. Все, кто
ездит в «Фордах», воруют.
Саша рад бы воровать, но как-то не получалось. Во-первых,
было страшно. Во-вторых, хотелось рискнуть сразу по-крупному, чтоб не обидно,
если попадешь. От грустных размышлений Саша уходил в запой. А потом из него
выходил, с отвращением говорил себе, что это в последний раз. У запойных
алкоголиков не бывает «Фордов». Чтобы успешно, по-крупному воровать, надо иметь
трезвую, ясную голову. А если пьешь, то остается только работать. Платят на
станции техобслуживания, конечно, неплохо. Однако в наше время настоящие,
серьезные деньги за работу не получает никто.
В трезвые дни Саша прислушивался к разговорам своих
клиентов, среди которых попадались владельцы и «Фордов», и «Мерседесов», и
других хороших машин. Из этих разговоров Саша понимал: чем круче у человека
тачка, тем меньше он работает в прямом и общепринятом смысле этого слова. Эта
странная закономерность жгла ему сердце и заставляла уходить в очередной запой.
Он тоже хотел, как они, получать свои деньги не за работу, а брать сколько
нужно. Но они его в свой круг не приглашали, в одиночку он даже не знал, с чего
следует начинать красивую «иномарочную» жизнь. А общество мытищинских
братков-блатарей его не устраивало. Блатари пили еще крепче, чем он, жили
грязно, рисково, а главное, страшно мало. В общем, мыслей в голове у Саши было
много, но толку от них никакого.
