Елена Яковлева
Польша против СССР 1939-1950 гг.
Посвящается бойцам Рабоче-Крестьянской Красной Армии, нашим отцам и дедам: Панютину Виктору Прокофьевичу, дошедшему в 1945 г. до Порт-Артура, Яковлеву Василию Матвеевичу, дошедшему в 1945 г. до Вены.
Патриотический склероз. Вместо предисловия
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
A.C. Пушкин. Клеветникам России
...они первые были бы страшно несчастливы, если бы Россия как-нибудь вдруг перестроилась, хотя бы даже на их лад, и как-нибудь вдруг стала безмерно богата и счастлива. Некого было бы им тогда ненавидеть, не на кого плевать, не над чем издеваться!
Ф.М. Достоевский, Бесы
Любая война, какую бы историко-политическую трактовку она ни получила по прошествии времени, у большинства напрямую затронутых ею людей вызывает общее вполне естественное желание как можно скорее очутиться в той жизни, которая была до нее. Естественное уже потому, что на фоне разрушений, грязи, крови и острого чувства бесконечной хрупкости бытия внезапно утраченный мир приобретает черты идеального. Однако чем дольше длится военное лихолетье, чем обильней его смертельная жатва, тем понятней и другое человеческое стремление: не только возродить прошлое, зачастую мнимое благоденствие, но и создать новое, более совершенное. А иначе зачем тогда эти неимоверные усилия, страдания и жертвы?
Впрочем, при всей уже отмеченной схожести в поведенческой мотивации оказавшихся — вольно или невольно, отдельный вопрос, — в горниле войны, существуют и значительные несовпадения, связанные как с особенностями их прежней, мирной жизни, так и с их планами на будущее. Отсюда вывод: что там ни говори, а война у каждого своя. И когда она заканчивается, дороги расходятся, и подчас в диаметрально противоположных направлениях. Именно так, по милости «мудрых» отцов-командиров, воевавшие, как они считали, против общего врага, вдруг с удивлением обнаруживали, что у них были разные цели, а пролитая ими кровь пошла в зачет по разным ведомостям. А что ж вы хотите, война-то у каждого своя. К сожалению.
В качестве иллюстрации пара примеров из хорошей военной литературы — «Момента истины» Владимира Богомолова и «Колумбов» Романа Братного. Первый, рассказывающий о деятельности советской контрразведки на территории Западной Белоруссии в августе 1944-го, интересен по большей части неискушенному отечественному читателю уже тем, что изображает доселе хрестоматийную войну в непривычном ракурсе. Ибо в ней, помимо двух противоборствующих армий, участвуют и партизаны с подпольщиками, которые, в свою очередь, действуют не только в немецком, но и советском тылу, а следовательно, не являются «нашими». При этом, заметьте, они с не меньшей искренностью сражаются за Родину. А та — для кого-то земля Белоруссии или Литвы, для кого-то западная часть Советского Союза, а для кого-то и восточная окраина Польши. Второй роман, «Колумбы» Романа Братного, мало известный по сравнению с другими произведениями польской литературы, рисует картину оккупации и польского движения Сопротивления, знакомую автору отнюдь не понаслышке. Ведь он состоял в Армии Крайовой, за которой дружеских чувств к СССР не водилось, что, однако, не мешало большинству ее бойцов действительно воевать с фашистами.
Другими словами, на той войне, которую мы, казалось, хорошо знали по старым фильмам и школьным учебникам, все было далеко не так однозначно, чтобы обойтись белыми красками для своих и черными для врагов. Тем удивительнее сегодня, когда нет запретных тем и раскрыты многие архивы, обнаружить, что кому-то по-прежнему предпочтительна история в черно-белых тонах, только свои и враги поменялись местами. И вот уже тот, кто еще совсем недавно был «союзником», становится «большевистским быдлом» и «палачом из НКВД». А тот, кто сотрудничал с гитлеровцами, — цветом нации, только потому, что противостоял «Советам».
Именно такой взгляд на историю сейчас в большом ходу в Польше, и подоплека у него, как это ни странно прозвучит, исключительно коммерческая. Ибо, превратив истинных героев в преступников, можно не только идеалы низвергнуть, но и — если повезет — неплохо нажиться, выставив собственным освободителям счета со многими нулями. Впрочем, сегодня эта затея выглядит достаточно утопической, а завтра — кто знает. И, похоже, в надежде на подобное авось, которое в современной России принято называть вульгарным словом «халява», нынешняя демократическая Польша и строит свои отношения со своим бывшим «старшим братом». Тем более что не в таком уж далеком прошлом найдется достаточно примеров, когда у поляков, что называется, «выгорело», и все это чудесным образом сошло им с рук. Так, только в течение XX века они побывали в шкуре и завоевателей и завоеванных, умудрившись при этом застолбить себе статус чуть ли не главных европейских страдальцев от всякого рода тоталитарных режимов. Тем не менее останавливаться на достигнутом они не собираются, а потому цель данного исследования — по достоинству оценив польский вклад в Победу на Востоке, показать абсурдность заявок «дружественного славянского народа» прокатиться на нашей шее.
Глава 1. Межвоенная идиллия, или счастье лежит на Востоке
Зло нужно искать не в войне, а до войны, в самых мирных по внешнему обличью временах. В эти мирные времена совершаются духовные убийства, накопляется злоба и ненависть.
Николай Бердяев. Философия неравенства
Итак, в 1917 г. рухнула Российская Империя, и начала реализовываться полуторавековая мечта поляков о возрождении Польши. Один из захватчиков польских земель канул в Лету, оставались еще два — Германия и Австро-Венгрия. Но главное — начало было положено. В 1918 г., после подписания в Брест-Литовске мирного договора между Германией и Советской Россией, была установлена западная граница последней, которая фактически подтверждала, что Россия не имеет к Польше никаких территориальных претензий. Советское правительство заявляло: «Все договоры и акты... касающиеся разделов Польши, ввиду их противоречия принципу самоопределения наций и революционному правосознанию русского народа, признавшего за польским народом неотъемлемое право на самостоятельность и единство, — отменяются настоящим бесповоротно»
[1]. Тем не менее каких-либо отношений с тогдашней польской властью в лице так называемого Регентского совета установлено не было. Все же он был создан на оккупированной Германией территории Польши, принадлежавшей ранее России.
К концу 1918 г. стало ясно, что и Германия, а следовательно, и Австро-Венгрия вместе с ней, проигрывают войну. Одновременно революционное брожение охватило и Польшу. В Люблине было создано так называемое «народное правительство», в программе которого провозглашалось самоуправление, 8-часовой рабочий день, национализация имений и т.п. Ввиду этого Регентский совет добился от Германии освобождения лидера Польской социалистической партии Пилсудского, находившегося к этому моменту в Магдебургской крепости, куда он угодил из-за несговорчивости. Создавая свои знаменитые антирусские легионы под фактическим покровительством Германии и Австро-Венгрии и получая от них вооружение, он, однако, не пожелал взять на себя какие-либо обязательства перед «кормильцами», решив, что дежурного «спасибо» им будет вполне достаточно. Впрочем, по свидетельствам современников, сиделось ему в германских застенках не так уж и плохо, во всяком случае, особенных бытовых неудобств, даже с учетом условий военного времени, он не испытывал.
