Лично я думаю, что возникнет диктатура, но не коллективная, как теперь претендует на это искусственно сложившийся пролетариат, а диктатура личности, наподобие наполеоновской после его побед в Италии и Египте. Но что-то я плохо верю в появление гения из нашей русской натуры, дикой, дряблой, невежественной.
Что касается нашего государства, то мне представляются как неотвратимое следующие факторы: захват Петрограда финляндцами, присоединение Правобережной Украины к Польше, захват Одессы Польшей. Независимость прежней казацкой области — Донской, Кубанской, Астраханской, отпадение азиатских областей, когда-то насильственно завоеванных Россией. Таково мое предсказание относительно более или менее близкого будущего...
А ведь тогда в победе коммунизма не сомневались ни известнейшие западные интеллектуалы, ни целые научные корпорации — тем интереснее взгляд выдающегося русского администратора.
Редактировать, убирая этот... захват Петрограда финляндцами, я специально не стал, но выделил фрагмент, имеющий наиболее тесное отношение к теме главы.
...падение... само собою, собственной тяжестью (каковую-то в 1931 году по многим параметрам еще только предстояло набрать)! Ведь еще только предстояло выстроить: заводы, электростанции, порты, военные базы, новые рода войск, города, мосты, типографии, телебашни, самую большую в мире партию, пропагандистский аппарат... в общем, все, что упало само собою, собственной тяжестью, — через 60 лет!
И еще этот пункт... непригодностью к реальному окружающему его миру, его атмосфере, его условиям.
Предсказано, согласитесь, главное — падение не в войне, вроде Второй мировой, а именно во время жизни в этом быстро меняющемся мире, во время того, что как раз и назвали «холодная война».
Глава 3. О РОССИЙСКИХ ВОЙНАХ, ИНСТИНКТАХ, ПРАВИТЕЛЯХ, ДОРОГАХ...
В недавно вышедшей книге «Крайности славянства и краш-тест Украины» (в издательстве ЭКСМО-Яуза она вышла в серии «10 мифов о...»), обращаясь к истории совместной, розной, опять совместной и опять розной государственной жизни украинцев и русских, я задался некоторыми вопросами, в том числе и таким: почему в годы Великой Смуты — пятьдесят лет как присоединенное Поволжье дружно идет «за Москву», а Северская Украина — со «столетним российским стажем» — столь же дружно против.
Северская Украина и Верховские княжества — огромная область, присоединенная в 1500 году, еще при Иване Третьем, стала главной базой всех самозванцев и польских интервентов...
К сожалению, на всех битвах, походах, войнах российской истории — от похода Дмитрия Донского (владельца территории размером примерно с полторы нынешние Московские области) и до Первой мировой войны включительно — как были пришпилены ярлыки царей, полководцев, пометки («выиграно/проиграно»), так они бездумно и тасуются. Читаешь тома наших историй (особенно войнообильного и галантного XVIII века) — и такое ощущение, что, добавь туда пару любовных интрижек, сцену переодевания, и готовый сценарий для каких-нибудь... «Тайн дворцовых переворотов» или «Гардемаринов»...
Новой и полезной была бы классификация всех российских войн, примерно такая.
1. Войны внутри Улуса Джучиева.
Особенности: частые, легкие, мгновенные завоевания — а точнее, установление своих правителей. Та же Казань — ДО Ивана Грозного: несколько раз становилась «московской» и даже посылала войска в общие походы (Шиг-Алей)... Или другой пример: 800 «ермаковцев», взявших Сибирь. Известная история, а ведь все сопротивление там держалось на наследнике слепого Кучума — Махметкуле. И после смещения Кучума... Махметкула — через полгода (!) в московской армии: «первый воевода полка левой руки» в шведском походе!
Итог: смена династий, Чингисидов — на Рюриковичей.
Итог сегодняшний: Россия — не завоеватель, а легитимный наследник... в том числе Поволжья, Урала, Сибири.
2. Войны по восстановлению Древнерусского периметра.
Литовские и польские
Особенности: приобретаемые территории имели различные периоды иноцивилизационного существования.
Но: а) единая православная вера,
б) некоторый тюркский компонент в казаческом квазигосударстве на территории Литовской Руси обеспечили «комплементарность» — взаимное притяжение и последующее постепенное сплочение частей Древнерусского наследия.
3. Войны унаследованные. Шведские и турецкие
Особенности: шведские — унаследованы Россией у домонгольской Руси прямо и непосредственно.
Турецкие — наследие старых южных войн (печенеги, половцы) через посредство:
а) крымского хана, подмятого, «взятого на баланс» Турцией;
б) Константинополя (древний пункт славянского грабежа — но и «точка входа» в православный мир), ставшего Стамбулом.
4. «Большие войны». «Мировые», дошедшие до России, трансформировавшиеся на наших почвах в Отечественные или — Гражданские.
В книге «Вторая мировая. Перезагрузка» я рассмотрел именно этот разряд.
Сформулировал и некое определение:
— «Большая война» — это такая, где перестает действовать главный постулат Клаузевица («Война — продолжение политки другими средствами»)... И в мире уже сформировался целый пул историков, базирующихся именно на отрицании Клаузевица. Мартин ван Кревельд (Martin van Creveld), Брюс Кэттон, Джон Киган (John Keegan), Рассел Уигли (Russell Weigley), главный постулат которых «...война, начавшись, генерирует собственную политику». Это и обосновывает выделение отдельного разряда «Больших войн».
5. Войны прочие, «подражательные», европейско- «имиджевые».
Италия—Швейцария-1799, Австрия-1805, Пруссия-1807, Франция-1814, Венгрия-1848, Маньчжурия-1904...
Примечание: войны за полное покорение Польши, переход «за реку Сан» — важного рубежа из древнерусской народной «геополитической» поговорки («Знай, ляше, по Сань — наше»), эти войны 1768, 1794, 1830, 1863 годов, на уничтожение польской государственности, — это не продолжение войн 2-го разряда, НЕ восстановление древнерусского периметра. Это существенное геополитическое превышение.
Эту опасную тенденцию превышения прекрасно иллюстрирует и Ливонская война. Одним из главных споров Ивана Грозного с избранной радой было направление дальнейших усилий после присоединения Поволжья. Рада стояла за поход на Крым, Иван выбрал Ливонию. С ливонцами и их предшественниками, Тевтонским орденом, мы воевали, НО вопрос уничтожения ордена никогда не ставился. Действия тут столетиями строго сводились к «маятнику»: Дерпт-Псков, 50—100 км — в обе стороны от границы. Грозный впервые «поднял ставку»: уничтожение ордена, присоединение всех его земель начал с крупных военных успехов, столкнулся с коалицией (первая в истории коалиция против России!) и крупно проиграл. Жаловался, как ребенок, германскому императору на «злого Обатуру» — Стефана Батория, беспощадно перечеркнувшего все царские планы, забравшего Ливонию и вторгнувшегося в Россию.
