Вот как описывает художества французских солдат интендант Великой армии Анри Бейль (впоследствии – писатель Стендаль):
«Я пошел посмотреть на пожар. Мы увидели, как некий Совуа, конный артиллерист, пьяный, бьет саблей плашмя гвардейского офицера и ругает его ни за что, ни про что… Один из его товарищей по грабежу углубился в пылающую улицу, где он, вероятно, изжарился… Маленький г. Ж., служащий у главного интенданта, который пришел, чтобы пограбить вместе с нами, стал предлагать нам в подарок то, что мы брали и без него… Мой слуга был совершенно пьян; он свалил в коляску скатерти, вино, скрипку, которую я взял для себя, и еще всякую всячину. Мы выпили немного вина с двумя-тремя сослуживцами».
Наполеон понимает: оставшись, как он планировал, на зимовку в Белокаменной, он потеряет армию без всяких сражений.
И тогда он начинает обдумывать один из самых авантюрных своих планов. У него появляется намерение нанести русским «удар подлых». Речь шла о том, чего дико боялись в Петербурге: что Наполеон освободит крестьян. Император рассматривал этот вопрос всерьез. Находясь в Москве, он потребовал предоставить ему материалы по пугачевскому бунту. И лично беседовал со старыми людьми, помнившими то время.
Технически эту проблему можно было решить без труда. Найти какого-нибудь лихого человека выдать его, допустим, за «чудесно спасшегося» Павла I. Опубликовать от его лица манифест… Затея вполне могла бы иметь успех. После подобного манифеста в России началось бы такое, что Александру стало бы просто не до войны с Наполеоном. И упущенная французами победа упала бы тогда чуть ли не с неба.
Но только Бонапарт такого не сделал. Хоть и очень сильно об этом размышлял. Почему? Да, у Александра удалось бы вырвать победу. Но Наполеон видел в революционной Франции, что такое крестьянские восстания. В России воцарился бы бардак и хаос с совершенно непредсказуемыми последствиями. А в то время, возможно, Наполеон все-таки не оставлял надежды договориться с Александром. Он все-таки еще не понимал до конца своего положения. Того, что речь теперь пойдет даже не о поражении, а о катастрофе. Но и освобождение крестьян не было просто авантюрой – это было безумием.
А потом момент оказался упущенным. Ведь для того, чтобы объявление «воли» дало свой эффект, требовалось время. А его уже не имелось. Надо было срочно сматывать удочки.
5. Миф про русские морозы
Наполеон двинулся из Москвы 19 октября. Перед этим, поддавшись чувству гнева, который во время сидения в Москве охватывал его не раз, Бонапарт приказал сделать совершенно бессмысленную во всех отношениях вещь: взорвать Кремль. Это вообще ни в какие рамки не лезет. Ведь после такой варварской акции уже любая договоренность с русскими была бы невозможна по определению. К счастью, по разным причинам эта затея не удалась.
Только когда армия двинулась в поход, Наполеон по-настоящему осознал масштабы катастрофы, случившейся с лучшими в Европе войсками. Теперь, если не считать гвардии, это были уже не войска, а черт-те что. По Старой Калужской дороге двигалась вереница бесконечных экипажей, набитых награбленным в Москве имуществом. Дисциплина стала совсем ни к черту. Солдат, который тащит воз добра – это уже не солдат. Наполеон хотел издать приказ избавиться от обозов. Но… не решился. Потому что реакция войск могла быть непредсказуемой. ВПЕРВЫЕ за свою карьеру полководца Наполеон испугался собственных солдат. Это уже, как говорится, туши свет, сливай бензин…
Как известно, Наполеону не удалось двинуться по нетронутой войной Калужской губернии. На его пути стоял Кутузов – и император, после сражения 24 октября под Малоярославцем, не решился ввязываться в новый крупный бой. Наполеон! Не решился! Но Россия и не таких обламывала.
– Этот дьявол Кутузов не получит от меня новой битвы, – сказал Наполеон.
Возможно, он теперь уже не верил в свою удачу. Да к тому же доходили до него и солдатские разговоры:
– Зачем он бросил старую жену и женился на австриячке? Старая приносила нам удачу!
25 октября под Малоярославцем с Наполеоном произошел случай, который сильно повлиял на него. На императора, осматривающего с почтительного расстояния русские позиции, внезапно вылетели казаки. Свите императора пришлось отбиваться чуть ли не врукопашную.
В двух шагах была не просто смерть, а что гораздо хуже – возможность плена. Поэтому вечером того же дня Наполеон велел своему доктору изготовить сильный яд и передать ему Чтобы при повторении подобного случая уж точно не оказаться в плену Этот яд, как чеховское ружье на стене, еще сыграет свою роль…
В итоге императора оттеснили на Старую Смоленскую дорогу. По сторонам которой уже ничего не имелось. Все ресурсы уничтожили еще во время наступления.
Все знают, что во время отступления Наполеона его армию погубили внезапно грянувшие морозы. Как часто бывает, «все знают» то, чего на самом деле не было. Не было никаких особых холодов!
«Холод внезапно усилился. В ночь с 15 ноября термометр упал до отметки минус 16 – минус 18 градусов. Все дороги превратились в сплошной лед, лошади кавалерии и артиллерии каждую ночь погибали сотнями и тысячами… Мы вынуждены были оставить и уничтожить большую часть наших пушек и боеприпасов», – вспоминал Наполеон.
Надо сказать, император довольно часто, повествуя о трудностях войны, несколько сгущал, мягко говоря, краски. Помните письмо брату из Польского похода, в котором он утверждает, что 15 дней не снимал сапог? А на самом деле он тогда проводил время с Марией Валевской – и развлекался отнюдь не в землянке. Видимо, в таких преувеличениях проявлялась его актерская натура.
Но есть и другие свидетельства. В том числе – и с французской стороны. Вот что говорил очевидец событий, писатель Стендаль:
«Было бы ошибкой думать, что зима 1812 года наступила рано; напротив, в Москве стояла прекрасная погода. Когда мы выступили оттуда 19 октября, было всего три градуса мороза и солнце ярко светило».
Против мифа о «страшных русских морозах» яростно протестовал легендарный партизан Денис Давыдов. Ему, конечно, обидно было: мороз убивал французов, а мы, значит, ни при чем?
Хотя, конечно, в мире все относительно. В сегодняшней Франции и температура минус 10 считается стихийным бедствием. Но во время отступления наполеоновской армии не было даже таких «жутких» холодов. Пока Великая армия драпала из России, температура, в основном, была ВЫШЕ нуля.
Порой люди, автоматически повторяющие сказку о морозах, даже не понимают, о чем говорят. В самом деле: две недели морозы были под двадцать, а тут пришли к Березине – а она совсем не замерзла. Бормочут что-то о «наступившей оттепели». Но после таких холодов никакая оттепель тихую равнинную реку не вскроет. Это вам не Нева с ее парадоксальной гидрографией и столь же парадоксальным климатом. Случись такие серьезные морозы, о которых принято говорить, солдаты Наполеона просто перешли бы Березину по льду.
Самая холодная ночь застигла армию уже под Смоленском – тогда ударил мороз в 8 градусов.
