– Вижу, крыть нечем. Вспоминается еще одна деталь. Какая-то зараза ввела в уши Генриху, что я специально увел Эльжбету подальше от его гнилых чресел. Кто? Тот самый польский негодяй, что столь же охотно сообщил мне о сифилисе у королевы Марго. Сидеть! Заткнуться и слушать! – я рявкнул на него, и Чеховский покорно опустился на стул. – Сведения полезные, но меня впечатлило твое желание наушничать. Поэтому позволю предположить, что тебе доставляет удовольствие работать на два фронта.
– Сеньор…
– Перед тем как тявкнешь дальше, подумай: служба двум сторонам вдвое повышает вероятность провала. Ты сам себя обрек.
Что он скажет дальше, не имеет особого значения. Я его вычислил и расколол, любой разведчик владеет азами контрразведывательной деятельности. Основной вопрос – что делать с предателем? Вручить его королевским властям – бессмысленно, Генрих не отдаст на растерзание единственного «пиписькина доктора», просто меньше будет откровенничать в его присутствии. Правильней убить прямо сейчас. Выпускать опасно…
– Смилуйтесь! Хотя бы выслушайте.
Рассказ разоблаченного прозвучал сродни всем историям о предательстве. В Кракове люди Сиротки взяли его в оборот, обнаружив поляка в круге непосредственно приближенных к королю. Эскулап сдал меня, предупредив магната о вторжении в особняк, где мне уготовили спектакль про Фирлея, думал – на этом всё, но просчитался, коготок увяз – всей птичке пропасть. Радзивилл был в гневе, когда Чеховский распознал подлог с трупом женщины в сгоревшем доме, поэтому приказал не миндальничать. Угрожали смертью, сулили золото, все традиционно – как за сотни лет до и после этого иудушки, полностью сломали его за пару часов, пока я снаряжал отряд для погони. После первого доноса дурачина уже не мог бухнуться в ноги мне, Шико или покойному ныне де Келюсу, мы бы не нашли в себе сил для снисхождения стукачу.
– Заканчивай. Скажи лучше – кто еще из агентов Сиротки живет в Париже?
– Так трое всего было поляков. И в толк взять не могу, почему на них так набросились. Ладно Радзивилл, он сам лез на рожон, двое других… Миньоны закололи их как свиней, когда началась общая свалка, вмешались гизары, потом полезли дворяне герцога Анжуйского и гугеноты Наварры…
Элементы головоломки постепенно становились на места, хоть и полно лакун. Пригласив панов на охоту за мной, кто-то из окружения Генриха задумал одним выстрелом убить нескольких зайцев: ликвидировать посполитую резидентуру, уничтожить меня и молодого педераста де Бреньи. В полном объеме в замысел был посвящен де Келюс, он знал и о приказе умертвить постельного фаворита короля. Шико явно не был осведомлен о многом, тем более противился приказу о моей ликвидации и даже как-то собирался отвести мне особую роль в спектакле. Кто же невидимый кукловод, безжалостно бросивший несколько групп дворян друг против друга? Ставлю правую руку, он же причастен к тому, что на площади перед аббатством появились принцы и король Наварры, в сутолоке кто-то из них запросто мог погибнуть. По существу, сценарий разрушил де Гиз, отправивший двух подручных мне на выручку.
– Чеховский! Ты присутствовал при выработке плана?
– Не совсем, но кое-что слышал, как раз готовился к процедурам на мужской половине королевских покоев.
– Ага, ты подчеркиваешь – на мужской половине.
– Да… Потому что королева, что необычно, тоже присутствовала.
– Мне в этой комедии отводилась особая роль. Понимаю, тебе вручили письмо с инструкциями для меня, а ты, ничтожество, отволок его Радзивиллу… Убить тебя мало. Ну, хоть душу отведу.
Кинжал вышел из пола после неимоверных усилий. То ли вонзился крепко, то ли я ослабел. Стоило выпрямиться на стуле, снаружи послышались шаги на лестнице, что-то промямлил Симон, и дверь чувствительно хлопнула меня по спине, возвещая пришествие королевского шута.
– Пленник явился к господину, спросить – чего изволите… – он заметил Чеховского и, сменив шутливый тон на приказной, рявкнул: – Вон отсюда, двуличная крыса!
Чеховский кинулся к выходу, словно от стаи голодных собак. Очевидно, что Шико он испугался не меньше, чем меня. Его башмаки застучали по лестнице, потом донесся грохот падения и проклятия – эскулап явно загремел с последних ступенек вместе с медицинским сундучком.
– Эка он дал деру! Чем же ты его застращал, Луи?
– Тоже назвал двуличным. Только с подробностями и посулами награды меж ребер. Ты прервал финальный аккорд рассказа, как он занес твою записку Радзивиллам.
Не вызывая Симона, я наполнил вином два кубка, один отдал Шико, примостившемуся на том же стуле у двери, сам присел на кровать.
– Красное и, вижу, недурственное. За жизнь, граф де Бюсси! Не округляй глазки. Генрих мялся, отнекивался, но дольше не мог тянуть и подписал тебе возведение в графское достоинство. Пей вино, твое сиятельство, повод есть достаточный.
Он кратко пересказал новости Лувра, сумев удивить больше, чем известием о титуле. Влияние королевы на Генриха превзошло все ожидания. В присвоении мне «сиятельства» есть и ее заслуга – она указала монарху, что не пристало нарушать публично данное обещание.
– Зря ты шпынял поляка за недоставленное письмо. Я отдал его де Перпиньяку, как выяснилось – человеку королевы.
– Тогда я и не знаю, что предположить. Выходит, это она организовала бойню у аббатства?
– Представь себе. Невероятная женщина! За считаные недели разобралась с происходящим в Лувре и всунула на важные места верных ей людей. Вычислила Чеховского, но наказала не убивать его, пока тот полезен для мужа. Тайно подстроила, чтобы на бал пригласили и тебя, и чету Радзивиллов, не сцепиться с ним ты не мог.
– Само собой…
– В ее поступках есть элемент импровизации, намеренного хаоса. Сама идея стравить всех нас на площади – беспроигрышная при любом исходе. Расстрою тебя, под аббатством ни ты, ни я, ни наша жизнь не имели особого значения, мы были картами из колоды, как в бассете, и нас бы списали в отбой, если бы ставка не сыграла.
– Грустно сознавать… Наверно, так все и есть. Получилась проба сил – кто сумеет настоять на своем, Генрих с тобой и другими миньонами да польским рогоносцем в придачу, гугеноты с Наваррой и Франциском или третья сила, в данном случае – королева Луиза.
– К ее победам в Париже еще не привыкли. Но смирятся. Она, в числе прочего, желала избавиться от де Бреньи и больше не пускать нежных мальчиков в постель супруга.
– А я не оправдал надежд…
– Оправдал. Рана в руке у парня загноилась, дворцовый хирург отсек предплечье до локтя. Увечный любовник королю без надобности. Де Гиз, Наварра и брат короля остались в живых, но не более чем до следующего удобного случая, но погиб де Келюс, соответственно – выросло влияние Луизы на монарха, а он ослаб.
– И я не погиб, жалость какая!
– Королева не скорбит. Наоборот, считает, что ты с честью выпутался из заварушки, я не удивлюсь, если узнаю, что неожиданное заступничество гизаров – ее ход. Главная же награда за поединок – графский титул, если ты не забыл, а в будущем ее величество желает видеть симпатичного бретера на своей половинке Лувра. Соглашайся! Луиза – шикарная женщина, ты же знаешь. Я бы и сам… Но что такое шут рядом с его сиятельством?
