Да, тот самый, что открыл дорогу к подрывнику-любителю.
– Думаю, это и в интересах Хенрика – чем больше стороны знают друг о друге, тем больше доверия. А что во-вторых, пан Радзивилл?
– Во-вторых, не провоцируйте. Наступят вам на ногу – извинитесь, что поставили ногу не там, где следовало. В речах аккуратнее. И не усердствуйте за карточным столом.
– Будьте уверены, я понял.
– И третье. Я не вправе, невзирая на весь авторитет Радзивиллов, просить панов отказаться от вековых традиций чести и мщения за родственников. Я лишь посодействую, чтобы вас не тревожили год. Если сумеете ужиться с нами – живите и дальше. А если кто-то из самых настойчивых все же захочет через год скрестить с вами сабли – бейтесь. Но это уже не будет травлей дикого зверя.
– Большего я и не мог ожидать, ясновельможный пан.
– Если Хенрик придумает для вас что-то вроде почетной опалы, например – представительскую должность в отдаленном городе, я найду вам применение. Более не задерживаю.
– До видзення, пан Радзивилл.
За окнами стемнело. Мог бы и ночлег предложить!
А почему бы не пухленькую служанку заодно, одернул я себя. Обнаглел! И без этого магнат проявил больше любезности, чем можно было ожидать. Конечно, Сиротка полон коварства. Угроза растрезвонить про сгоревшего пана, очевидно, заставила его обдумать идею избавиться от меня наверняка и как можно скорее. И гонцы с письмами о моем временном иммунитете вряд ли поторопятся, полудюжина поляков запросто где-нибудь подкараулит.
Ночь! Помоги добраться до Вавеля незамеченным. Там уж точно придется отлежаться до выздоровления и получения новостей.
В качестве последней неприятности дворцовая стража отказывалась пропустить меня внутрь. В хламиде, без шпаги и на дрянной лошадке я ничуть не де Бюсси… Сжалились, в итоге. Не буду Бога гневить, на сегодня все закончилось благополучно. Пока благополучно.
Глава пятая
Партия
Во мне пропал знатный педагог. Еще можно так сказать: кто не умеет сам, тот учит других.
– Павел, не торопись! Это я закрываю рубашки карт. Местные не приучены. Видишь – на трефовом короле уголок дважды загнут и чуть надорван. А даму пик мы накололи иголкой, на просвет заметно. Никогда не делай ставку без попытки увидеть или хотя бы угадать карты соперника.
Воевода ерзал на деревянном стуле. Я срисовал у него десятку, валета и даму одной масти, а также готовность поставить саму жизнь на полученную комбинацию. Мои карты слабее. Но нельзя бросаться в омут с головой, глядя только на расклад в собственной руке! Тем более покер-фейс здесь пока не прижился, многое читается по лицу противника.
– Холера ясна! Так что, сеньор, не ставить?
– Думай! Что видишь у другого игрока? Его гримасы. Движения рук. Потливость. Лихорадочное возбуждение. Я тебе подсказал, у меня дама и король, с ними тоже есть сочетания. Ставлю пятьдесят грошей.
Он пасует, мы раскрылись, Ногтев стукнул себя ладонью по молодецкому лбу со звоном подковы о мостовую.
– Я же выиграть мог…
– Почему же не выигрывал? Я тебя обманул, испугал, будто у меня карта сильнее. Пятьдесят грошей – невесть что, но твою троицу убил.
Вчера смоленский детинушка возмущался, считал мои ухищрения жульничеством. Тогда я повел его в шинок, где обычно играли купцы, следовавшие через Люблин транзитом, те мухлевали еще более нагло, но не слишком умело. Я подсел и быстренько облегчил их мошну на двенадцать злотых, затем ретировался под прикрытием смоленских молодчиков: с русскими «тартарами» здесь предпочитали не ссориться.
– Мне век не научиться играть, как вы, сеньор де Бюсси.
– Точно как я – и не надо. Но через пяток уроков тоже сможешь купчишек наказывать. Ладно, не мучай мозги, поработаем пальцами. Предположим, играешь парами с партнером, твой черед сдавать. Как сделать, чтоб своему карта шла лучше, а противникам – мелочевка вразнобой? Гляди…
Профессиональный игрок в бридж или покер уделал бы меня как младенца, здесь же мои таланты дали заметное преимущество. Имей я единственную в жизни задачу – обеспечить себе небедное существование, – решал бы ее за карточным столом. Но с Ногтевым у меня выдалась партия сложнее, чем кон бассета или немецкого штоса.
– Понял! Сеньор, давайте попробуем!
– Проиграешь.
– Заплачу, чего уж там.
Мы заседали в углу того же шинка на северо-западной окраине Люблина, где я пощипал торгашей. Сделал знак принести пива. Здесь оно темное, свежее и холодное – один Бог знает, как его возможно остудить до ломоты в зубах без холодильных установок. Соленая свинина подавалась на закуску, побуждая крикнуть «еще пива!», чтоб запить жирное.
– Давай другую ставку сделаем. Твой брат наверняка вынюхивает, что творится в Смолянах. Проиграешь – рассказываешь все, что известно о нем и Эльжбете.
– Не отпускает вдовушка? Понимаю. Тогда и мое условие не денежное. Поделитесь, зачем вас отправили в Люблин и что вы намерены здесь предпринять.
«Атташе по культуре» отрабатывает служебное задание? Занятно!
– По рукам. Сдавай, как я тебя учил… Нет, возьмем новую колоду, без загнутых углов и крапления, в метках ты еще не силен со мной тягаться. Как раз по две кружки пива на партию хватит.
Он честно пытался применить все мои советы и держался куда лучше, чем тот же Сокульский в роковой для его состояния игре. Однако партия закончилась закономерно.
– С другим бы игроком сказал – вам чертовски везет. Но я-то знаю, везение ни при чем.
– Везение никогда не надо сбрасывать со счетов, оставит – пиши пропало. Но ты прав, кое-что я действительно умею лучше. Не томи, говори.
– Да немного чего есть рассказать. Терпел брат, терпел, траур – дело святое, требующее уважения. Но не дождался года, не глядя на мои увещевания. Поехали мы с ним в Смоляны. Нашел пани задумчивой, получила она воз книг французских, в них и зарылась с головой. В общем – дала ему от ворот поворот. Брат чуть не в кулаки ко мне бросился, отчего, мол, панну в Смоленск не довез?! Старше меня, а невдомек ему – насильно мил не будешь. Плохо расстались, он к себе в Смоленск, я в Люблин вернулся, узнал – и вы сюда прибыли.
– Помиритесь! Это если бы ты для себя у него женщину увел, тогда – да, обида надолго.
– Какой там – для себя! Вы же вокруг нее увивались.
– Грешен, отнекиваться не стану, – от слов Ногтева настроение поднялось настолько, что одарил его сведениями без всякого карточного выигрыша. – А здесь я, потому что в опале у короля Хенрика.
– Среди врагов!
– Назначение в Люблин можно трактовать как приказ сдохнуть, – я невольно вспомнил свой рассказ для Шико о сэппуку; наш доморощенный император в самом деле счел меня самураем, готовым к смерти по его приказу. – Только не говори, что на Руси с вашим царем и опричниками лучше.
