Японцы помогли изгнанным из Забайкалья семеновцам и каппелевцам провиантом, боеприпасами, захваченным у советских войск вооружением. Этим во Владивостоке занимался генерал Такаянаги. По условиям Русско-японского соглашения войска Народно-революционной армии доступа в «нейтральную зону» не имели. Поэтому белые войска получили хорошую возможность привести себя в надлежащий порядок без помех со стороны красных сил.
Антанта выражала прямую заинтересованность в укреплении сил Белого движения на Дальнем Востоке, оккупированном японским экспедиционным корпусом. В первой половине марта 1921 года делегаты Франции провели с Токио переговоры, в ходе которых было заключено союзное соглашение. По нему Япония обязывалась оказывать помощь белогвардейцам в борьбе с большевиками. В частности, французская сторона брала на себя все заботы о доставке на Дальний Восток остатков эвакуированной из Крыма врангелевской армии. Японцы согласились обеспечить врангелевцев всем необходимым.
Официальный Токио в ходе этих переговоров со своим союзником по Антанте выговорил для себя следующее. В случае свержения Советской власти вся Сибирь вместе с Дальним Востоком переходила в полное господство Японии. При этом к ней переходили все иностранные концессии на Востоке России и контроль над Маньчжурской железной дорогой (КВЖД). Франция пошла на такую уступку с «легким сердцем», поскольку Гражданская война в России почти завершилась, и не в пользу Белого движения.
Японское командование решило сменить власть в Приморье и силой свергнуть местное правительство — Приморское областное управление. Это была попытка создать в противовес «буферной» Дальневосточной Республике собственный «черный буфер». 26 мая 1921 года белогвардейцы силами каппелевцев совершили во Владивостоке переворот при полной поддержке интервентов. Особенно сильный бой произошел у здания, в котором располагался владивостокский дивизион народной милиции. Участники тех событий вспоминали:
«…Утром 26 мая стали высаживаться на берег бухты Золотой Рог и на ближайших от города железнодорожных станциях каппелевские отряды. В 11 часов утра белогвардейское восстание началось. Переворотчики напали на тюрьму, вокзал, штаб войск, здание морского штаба и другие важнейшие городские пункты. Части дивизиона, рассеявшиеся в первый момент, были отведены в Шефнеровские казармы, расположенные около Дальневосточного судостроительного завода. Небольшая группа милиционеров… находящаяся в здании штаба дивизиона на Полтавской улице, оказалась отрезанной от наших сил и была окружена со всех сторон восставшими белогвардейцами… Началась перепалка.
…Дивизион народной охраны был оцеплен японцами, и никто не выпускался из казарм… Осажденные стреляли в белых из окон, другие расположились на балконе и бросали бомбы в тех из офицеров, которые пытались прорваться через дверь внутрь здания.
…К вечеру к месту этого незаурядного боя подошла японская воинская часть и предложила нашим товарищам разоружиться на том основании, что стрельба в районе расположения японских войск не допускается и что в данном столкновении белых с красными красные якобы первые открыли стрельбу. Наши сдаться и разоружить себя отказались и заявили, что готовы умереть. Японцы с деланой гуманностью призывали их к благоразумию и убеждали в необходимости сдать оружие, чтобы спасти свою жизнь… Наши кричали японцам из окон и с балкона здания, а японцы стояли на улице и оттуда отвечали им.
Эти переговоры в конце концов привели к соглашению, но на весьма почетных для наших товарищей условиях. Смысл соглашения состоял в том, что осажденные оружия не сдают, побежденными себя не считают и согласны освободить здание лишь при условии, что японцы под своей охраной доставят их в дивизион народной охраны… Вскоре здание штаба перешло в руки белых. Во время этого эпизода погиб командир дивизиона Казаков.
Несмотря на то что основные пункты города уже были захвачены переворотчиками, обстановка продолжала оставаться совершенно невыясненной. Образовалось двоевластие… Все это время происходили вооруженные стычки «дивизионцев» и рабочих с белогвардейцами. По улицам разъезжали наши и белогвардейские автомобили, и через каждые час-два после боя на правительственных зданиях сменялись флаги: красные — царскими трехцветными и наоборот. Белогвардейцы тысячами разбрасывали заготовленные заранее летучки (листовки. — А.Ш.); по улицам дефилировали японские и каппелевские части. Словом, сохранялась обстановка, типичная для уличных боев.
Особенную сложность и запутанность в события вносили японцы своим двусмысленным поведением и коварной дипломатией. Они заверяли нас в том, что командование экспедиционного корпуса не станет вмешиваться в события, если эти события не перейдут границы мирных демонстраций, и в то же время на наши требования дать гарантию этим своим заявлениям путем немедленного разоружения бунтовщиков генералы пожимали плечами, ссылаясь на свою неосведомленность об этих фактах, и указывали, что гарантией справедливости и правдивости их слов служит уже одно то, что они, генералы императорской армии, принадлежат к сословию самураев и носят мундир японской армии, каковое обстоятельство само по себе должно внушить нам абсолютное доверие.
Наконец мы добились у них согласия на то, чтобы мы очистили от белых часть города, где расположено мятежное правительство Меркулова, и восстановили порядок. На основании этого мы предприняли наступление на те кварталы, где засели белые. Через час-полтора нами были отбиты народный дом, морской штаб и весь центр города. Белые стали отступать на Эгершельд в тупик. Обстановка стала резко меняться, и переворот обещал провалиться.
Видя такой поворот событий, японцы вынуждены были оставить «дипломатничанье» и пойти в открытую. Они расположили свои пехотные цепи, бронеавтомобили, артиллерию между нашими и белогвардейскими цепями и предложили обеим сторонам сдать оружие, угрожая в случае отказа открыть огонь по городу. Мы вынуждены были согласиться на выполнение ультиматума, так как вокруг наших цепей были сосредоточены военные силы японцев. Половина дивизионцев, находившихся на виду, сдала оружие, а другая половина вместе с рабочими дружинниками сумела ускользнуть от японцев с оружием.
Тут на наших глазах проявилось неслыханное по наглости издевательство. Отнятое у нас оружие японцы на виду у всех, ни от кого не скрываясь, передавали каппелевцам. 5 минут тому назад японцы требовали разоружения обеих сторон; теперь отбирали винтовки только у наших товарищей, и на наших же глазах наше оружие передается нашему врагу.
Актам этой постыдной комедии с разоружением закончился переворот в пользу белых. Закончились и дни существования нашей власти в городах Владивостоке и Никольске…»
В результате переворота к власти пришло так называемое Приамурское временное правительство братьев С.Д. и Н.Д. Меркуловых («меркуловщина»). Первый из них стал премьер-министром, а второй — министром иностранных и военно-морских дел.
Белогвардейские отряды, поддержавшие силой оружия братьев Меркуловых, занимают многие центры Приморья. Крупные силы каппелевцев сосредоточиваются в городе Никольск-Уссурийском, и Спасск занимается белоказачьим отрядом есаула Бочкарева (В. Озерова). Во всех своих действиях белые получали полную поддержку со стороны войск японского экспедиционного корпуса.
