В темноте Гоголевского бульвара майору в потрепанных джинсах
и старой лыжной куртке было совсем несложно сыграть роль поддатого бомжа.
У Регины Валентиновны было вовсе не любовное свидание в
начале первого ночи на Гоголевском бульваре. В отличие от своего
легкомысленного супруга, она занималась делом. Чтобы понять, каким именно,
Иевлев переключился на мужчину, лицо которого в неверном свете огонька
зажигалки показалось ему смутно знакомым. Но мужчина был не лыком шит. Он
рванул в арбатские переулки, стал быстро вилять по подъездам и проходным дворам,
мелькнул в последний раз у станции метро «Арбатская», которая уже закрывалась,
почти кубарем слетел вниз по эскалатору. Иевлев успел увидеть, как последний
поезд увозит в неизвестность парнишку лет тридцати, среднего роста, в
коричневой кожаной куртке, стриженного бобриком, по-военному.
Ночной собеседник Регины Валентиновны Градской бегал быстро,
центр Москвы знал как свои пять пальцев, и был таков. А майор Иевлев,
возвращаясь к своему «жигуленку», мучительно старался вспомнить, где же раньше
видел он этого парня, и видел ли вообще…
Глава 27
В Тюмени весна и не думала начинаться. Шел снег, крупный,
мягкий, он падал на утренний сибирский город и не таял. В Москве была хоть
грязная и холодная, но весна.
Лене почему-то стало грустно. Она не любила зиму, и вот в
нее пришлось вернуться. Поеживаясь в кожаной куртке, слишком легкой для минус
пяти градусов, Лена пыталась поймать машину на площади перед тюменским
аэропортом. Майкл восторженно оглядывался по сторонам.
– Ну скажи, изменилось здесь что-нибудь за десять лет? –
спрашивал он. – Ты помнишь, когда прилетала сюда в последний раз? Это ведь было
еще в советское время?
– Майкл, давай сначала доедем до гостиницы, – умоляюще
повторяла Лена.
Машин было много, но, вероятно, их маршруты строго распределялись
местной мафией. Одни шоферы почему-то отказывались ехать к гостинице «Тура»,
другие заламывали такие запредельные цены, что Лене не хотелось пользоваться их
услугами из принципа. Усталая и продрогшая насквозь, она все-таки не могла
допустить, чтобы Майкл выкидывал на Дорогу сто долларов. Нельзя поощрять
бессовестных мерзавцев, которые каким-то бандитским чутьем угадывали в веселом
бородатом старикане богатого иностранца. Нельзя, даже если зубы стучат от
холода.
– Почему ты отказалась от этой машины? – спросил профессор.
– Это уже четвертая!
– Там сидят двое и требуют сто долларов. Во-первых, опасно,
во-вторых, дорого.
– Лена, ты уже синяя от холода. Что я буду делать, если ты
простудишься? – покачал головой Майкл. – Пусть сто долларов, я хочу в
гостиницу!
Рядом с ними остановился неприметный «Москвич». Кроме
шофера, молодого худенького очкарика, в салоне никого не было.
– Гостиница «Тура», – устало сказала Лена.
– Садитесь, – кивнул шофер.
Лена и Майкл сели на заднее сиденье, и, только когда выехали
на шоссе, ведущее к городу, Лена спросила:
– Сколько?
– Полтинничек дадите? – улыбнулся шофер в зеркало заднего
вида.
– Полтинничек дадим, – улыбнулась в ответ Лена.
– Из Москвы, что ли? – осведомился разговорчивый водитель.
– Из Москвы.
– А дядечка этот – иностранец? – Шофер чуть понизил голос и
подмигнул в зеркале.
– Американец.
– Что, по делу? Или частный тур? Решил на старости лет
русскую Сибирь посмотреть?
– По делу. Он ученый, историк.
– Да, сразу видно, что профессор. А вы при нем, значит,
переводчица?
Лена кивнула и стала смотреть в окно, на наплывающим
заснеженный город, в котором не была четырнадцать лет. Она наконец согрелась –
шофер включил печку в машине, Майкл задремал, откинув голову на спинку сиденья.
Он хоть и бодрился, но тоже устал от долгого ночного перелета.
Город несильно изменился за эти годы. Все те же серые
панельные хрущобы, только красные коммунистические плакаты сменились рекламными
щитами, такими же, как в Москве, в Петербурге, в Нью-Йорке и во всем мире.
Жизнерадостные люди призывали пить кока-колу и растворимый аспирин, жевать
жвачку без сахара, курить «Мальборо» и покупать обувь фирмы «Салита». Если ты
будешь все это делать, то
Станешь таким же красивым и счастливым, как человек с
рекламы…
Конечно, появились коммерческие ларьки. Иномарки иногда
мелькали в толпе автомобилей, кавказцы в дубленках и приспущенных широких
штанах крутились мрачными стайками у магазинов, ресторанов и кафе, которых
стало значительно больше.
– Надолго в наши края? – спросил шофер.
– Дня на два-три, – ответила Лена.
– А потом?
– Потом Тобольск и Ханты-Мансийск.
– Большая у вас программа. А улетать будете из Тюмени?
– Откуда же еще? – пожала плечами Лена.
– Слушай, – шофер легко перешел на «ты», – вам ведь все
равно машина понадобится, чтоб по городу ездить. Давай я вас повожу куда нужно
и потом, когда вернетесь, в аэропорт доставлю. Это дешевле выйдет, чем каждый
раз такси ловить.
Лена внимательно вгляделась в узкое, приятное лицо,
отражавшееся в зеркале. А ведь она действительно не подумала о машине. Если
таксисты и частники каждый раз, угадывая в Майкле иностранца, будут заламывать
дикие цены, то профессор на этой поездке разорится. Майкл хоть и состоятельный
человек, но не миллионер. А в парнишке нет ничего неприятного, пугающего. Он не
похож на бандита. И город знает хорошо.
– А сколько будут стоить твои шоферские услуги?
– Как наездим, – улыбнулся он, – много не возьму, ты за
кошелек своего профессора не беспокойся. У меня совесть есть. Тебя звать-то
как?
– Лена.
– Очень приятно. А я Саша. Телефончик мой домашний запиши.
Лена достала блокнот и ручку из сумки, он продиктовал номер.
– На сегодня у вас какие планы?
– Отдохнем немного в гостинице, пообедаем, потом пойдем
гулять по старому центру.
– Так, может, я вас лучше повожу по центру-то? Я город
хорошо знаю, родился здесь.
Майкл тем временем проснулся, сладко зевнул и спросил, о чем
беседа. Лена изложила ему предложение шофера Саши.
– Отлично, – обрадовался Майкл, – этот парень не похож на
бандита. А мне интересно поговорить с коренным сибиряком. Спроси, кто он по
специальности.
