Лена задумалась. При Майкле Волков вряд ли решится полезть к
ней со своими нежностями. Они ни на секунду не останутся вдвоем. Взрывчатка и
пули в этой ситуации тоже исключаются. Или почти исключаются… А главное, может,
хоть что-то прояснится наконец? – Хорошо, Веня, – согласилась она, – только у
меня к тебе одна просьба. Майкл не должен догадаться о том, что мы… что у нас с
тобой намечается роман.
– Да, конечно, я буду вести себя как твой старый добрый
знакомый или сослуживец. Как захочешь, так и буду себя вести. К которому часу
мне подъехать?
– К двенадцати. Мы спустимся во двор. Спасибо тебе.
"Все это очень странно, – подумала Лена, положив
трубку, – жены Волкова нет дома. Это не значит, что она была здесь и пыталась
открыть дверь. И все-таки дома ее нет. А Волков ведет себя так, словно
действительно влюблен. Он готов возить по Москве незнакомого американского
профессора ради того, чтобы провести со мной рядом несколько часов. Что ж,
вполне разумно – изображать влюбленность, быть рядом и не спускать глаз. Но, с
другой стороны, он ведь очень занятой человек. У него наверняка есть возможность
приставить ко мне профессиональных наблюдателей. А он действует на пару с
женой. Зачем же им самим трудиться? Неужели информация, которой я владею,
настолько опасна для них, что они ни к кому не могут обратиться за помощью? При
их-то деньгах и связях? И почему, владея столь опасной информацией, я до сих
пор жива? Если они действуют вместе, зачем она пыталась сегодня проникнуть в
квартиру? Он звонил весь вечер и знал, что меня нет дома… Ведь не приснилось же
Майклу, что кто-то пытался открыть дверь? А если не она, то кто?
Нет, я не разгадаю этот ребус, пока не узнаю, что же
происходило в Тобольске четырнадцать лет назад. Что такое мы видели, но не
заметили? Возможно, за Волковым тянется из тех лет какая-нибудь грязная
криминальная история. И мы трое стали косвенными свидетелями. Митя видел больше
всех, Ольга могла вообще ничего не заметить, а я… Вот меня сейчас и проверяют
«на вшивость» – что я помню, что видела, связываю ли Митину смерть с той
давней, непонятной историей. Митя все вспомнил, понял, пришел с этим к Волкову
– возможно, если бы он решился на шантаж, остался бы жив. Или нет? В любом
случае он выложил то, что вспомнил. И его убили. Не просто, а с инсценировкой.
Здесь вообще все непросто, голова идет кругом.
Из всего этого следует, что они ни в коем случае не должны
узнать, куда именно я улетаю завтра ночью. Это во-первых. А во-вторых, мне надо
продолжать игру, предложенную Волковым".
В том, что это игра, Лена не сомневалась ни на секунду. Ей
было очень страшно, страх мешал думать. Возможно, она поступает не правильно.
Надо позвонить Сереже и попросить вернуться раньше. Она не справится с этим
одна. И никто не поможет. У кого еще искать защиты, как не у собственного мужа?
Но убить могут и при нем. Если захотят – убьют. Значит, пока не решили? И есть
надежда… А может, Ольга права, сумасшедший Волков воспылал страстью, его жена
боится потерять его вместе с огромными деньгами и пытается предотвратить роман,
который еще не успел начаться? Митя и Катя здесь вовсе ни при чем? А она, Лена,
пытается ухватить за рост некую призрачную историю, которой вовсе не было. на
гоняется за призраком. Или призрак – за ней?
– Ну, ты надымила! – прошептала Ольга, выскользнув из :ной в
Ленином старом халате. – У тебя есть увлажняющий крем?
– В спальне, на туалетном столике.
– Слушай, хватит тебе ломать голову! – Ольга уселась на
табуретку напротив Лены и вытянула из пачки сигарету. – Расскажи Волкову про
художества его драгоценной супруги. Скажи: милый, я так люблю тебя, но твоя
злодейка-женушка пытается меня убить; милый, мне страшно, защити меня!
– Ага, он защитит! – усмехнулась Лена. – Он та-ак защитит…
Оль, у меня к тебе просьба. Если кто-нибудь, под любым предлогом, попытается
выведать у тебя, где я, пожалуйста…
– Эй, Полянская, – возмущенно перебила ее Ольга, – ты за
кого меня держишь?
– Прости, не обижайся. Я так устала…
– Я серьезно тебе советую рассказать все Волкову. В любом
случае ты увидишь его реакцию и что-то прояснится. Хотя, на мой взгляд, все и
так ясно. Я вспомнила сейчас, как у него, бедного, четырнадцать лет назад от
волнения пошла кровь из носа, он так страдал из-за тебя, так переживал. – Ольга
усмехнулась. – А знаешь, я до сих пор не переношу вида крови. Если кто-то из
моих мальчишек разбивает коленки, мне плохо делается. – Да, на нем был светлый
свитер, – медленно проговорила Лена, – и бурые пятна крови…
Перед тем как лечь спать, Лена поставила будильник на девять
утра. Ей надо было позвонить соседям из квартиры напротив. Хозяин боксера Гарри
обычно уходил на работу в половине десятого.
* * *
Для того чтобы пройти в отделение кардиологии, Мишане
Сичкину пришлось долго уламывать сначала лечащего врача, потом заведующего
отделением.
– Галину Сергеевну нельзя тревожить, – упорствовала лечащий
врач, – она в тяжелом состоянии, инфаркт, знаете ли…
– Но ведь ее уже перевели из реанимации?
– Перевели, – кивнула врач, – но после разговора с вами она
может запросто туда вернуться. Вы ведь будете говорить о смерти ее сына?
– Я обещаю, что разговор не затянется.
– Достаточно нескольких слов на эту тему, чтобы состояние
больной ухудшилось.
– Думаю, оттого, что убийца гуляет на свободе, ее состояние
не улучшается, – мрачно заметил Мишаня.
– А вот это ваши трудности, – презрительно фыркнула врач.
– Я не возьму на себя такую ответственность, – разводил
руками заведующий отделением, – это должна решать лечащий врач. У нас не
принято…
В шикарном закрытом госпитале были свои законы, особенно для
платных больных. День пребывания здесь стоил около полутора миллионов, и за эти
деньги персонал обеспечивал больным покой и неприкосновенность. А в результате
Мишаня Сичкин никак не мог допросить мать погибшего Юрия Азарова, у которой
случился инфаркт, когда она узнала о смерти единственного сына. Тянуть больше
нельзя было. И Мишаня пошел на крутые меры. Вежливо отстранив лечащего врача,
он решительно направился к палате, в которой лежала Галина Сергеевна.
– Вы за это ответите! – неслось ему вслед. – Я буду
жаловаться вашему начальству!
Но Мишаня уже входил в палату.
– Я все ждала, когда же кто-нибудь из милиции придет, –
проговорила, приподнимаясь на локте, полная бледная женщина лет шестидесяти.
– Вы хотя бы халат наденьте, – влетев в палату вслед за ним,
потребовала врач.
– Дадите – надену, – улыбнулся Мишаня. Через минуту явилась
молоденькая сестричка с хрустящим белоснежным халатом.
