Лена не возражала. Ей хотелось еще немного побыть с Лизой.
У входа в дом отдыха стояли два дюжих охранника в камуфляже.
Охранялись и ворота, но более формально. А вот охранники у входа внушали
доверие. Полулюкс, в котором должны были прожить десять дней Вера Федоровна с
Лизой, оказался отличным двухкомнатным номером, с телевизором и холодильником.
Гуляя по расчищенным дорожкам огромного парка, Лена
рассказывала Лизе бесконечную сказку, которую сочиняла на ходу. В сказке за
маленькой девочкой гонялись злые разбойники, но она постоянно побеждала их,
оказывалась умней и сильней. Разбойники то и дело попадали впросак, злились, ни
ничего не могли поделать с умной и сильной маленькой девочкой. Сказка должна
была кончиться хорошо, но все никак не кончалась.
Стало темнеть. Вера Федоровна с Лизой отправились на ужин.
Ольга и Лена выпили кофе в баре возле столовой. По том еще немного погуляли по
парку. Пора было уезжать.
– Давайте все вместе поднимемся в номер, – зашептала Вера
Федоровна Лене на ухо, – пока Лиза будет смотреть «Спокойной ночи», ты
тихонечко уйдешь.
Но Лизу обмануть не удалось. Стоило Лене сделать несколько
осторожных шагов к двери, ребенок бросился к ней с отчаянным ревом:
– Мамочка, не уезжай! Пожалуйста! Пусть тетя Оля едет одна!
Вера Федоровна взяла ее на руки, попыталась отвлечь, стала
заговаривать зубы. Все было напрасно. Лиза плакала так горько, что пришлось
остаться еще на час. Лена уложила ее спать, посидела, тихонько рассказывая все
ту же бесконечную сказку. Даже уснув, Лиза продолжала крепко держать мамину
руку.
– Все, девочки, идите тихонько, – прошептала Вера Федоровна,
– поздно уже. Леночка, не переживай так, ты же не в детском саду ее оставляешь.
В машину они сели только в половине одиннадцатого. По дороге
Лена выложила Ольге все: и про докторшу, и про взрыв коляски, и про сегодняшнюю
встречу с Волковым. Ольга слушала молча, только иногда задавала какой-нибудь
короткий дельный вопрос.
Вечернее шоссе было почти пустым, Ольгин «Фольксваген»
двигался плавно и легко.
– А теперь вспомни, – попросила Лена, закончив свой рассказ,
– заводил ли кто-нибудь с тобой разговоры о самоубийцах, о суициде и вообще?..
– И вспоминать нечего, – отрезала Ольга. – Никто. А знаешь
почему? – Она горько усмехнулась. – Потому, что в доме повешенного не говорят о
веревке. Не надо быть доктором психологии, чтобы просчитать заранее мою
реакцию. Я просто послала бы куда подальше – даже, если бы этот некто
прикинулся клиентом фирмы. Я бы имела полное моральное право послать.
– То есть степень твоей осведомленности таким образом нельзя
было выяснить?
– А не надо выяснять. То, что я знаю или не знаю, никому не
угрожает. Это только в американских боевиках герои-одиночки рвутся расследовать
обстоятельства загадочной гибели своих близких родственников, искать коварных
убийц и карать их. А в жизни такое случается крайне редко. Я не собираюсь
искать убийцу – если таковой вообще существует. Коли бы я столкнулась с ним
лицом к лицу, я бы, наверное, могла прикончить его сгоряча. А может, и не могла
бы. Не знаю. Но то, что мне не стало бы от этого легче, знаю точно. Мне надо
жить дальше, привыкать к тому, что Митюши нет больше, и приучать к этому маму,
папу и бабушку. Это такой тяжкий душевный труд, что на все прочее сил не
хватает.
– Интересно, а почему они решили, что я намерена заниматься
частным сыском? Если они могли просчитать, что ты, родная сестра, не полезешь в
это…
– К взрыву коляски Митина и Катина смерть не имеют ни
малейшего отношения. Я, во всяком случае, связи не вижу. Мне кажется, тебя
пытается убрать жена Волкова.
– Жена Волкова? – усмехнулась Лена. – Из ревности, что ли?
Ты хоть понимаешь, что это бред полный?
– А почему бред? Убийство из ревности – дело вполне
реальное, это не редкость, как триста лет назад, так и сейчас, – твердо сказала
Ольга.
– Но коляска взорвалась вчера. А с Волковым я встретилась
сегодня. Мы не виделись четырнадцать лет. Если бы у нас был роман, если бы этот
роман угрожал благополучию семьи, тогда можно было бы говорить о ревности.
– А почему ты не допускаешь, что жена решила убрать тебя
заранее? Она могла
Почувствовать что-то. Пойми, потерять такого мужа, как
Волков, – это очень серьезно. Дело может быть не только в ревности, но и в
огромных деньгах.
– Оля, мы с Волковым никто друг другу. Я вообще забыла о его
существовании.
– А он тебя не забыл. Может, он все эти четырнадцать лет во
сне произносил твое имя!
– И фамилию? – нервно хохотнула Лена. – В таком случае
почему раньше она меня не трогала?
– Люди меняются, – вздохнула Ольга, – у мужиков между сорока
и сорока пятью бывают кризисы. Жил себе Веня Волков, делал карьеру, деньги,
видел вокруг горы дерьма и сам хлюпался в них с удовольствием. Но в какой-то
момент надоело. Понял вдруг, что жизнь проходит, а любви и нежности нет. А
когда-то был он страстно влюблен в красивую, загадочную и недоступную Леночку
Полянскую. И осталась для него Леночка на все эти годы самым теплым и чистым
воспоминанием. Тем более до койки у вас тогда не дошло. А ему так хотелось. Я
же помню…
– Ага, – кивнула Лена, – и поэтому его жена, одна из
богатейших леди России, решает подложить взрывчатку в детскую коляску? Оль,
хватит придуриваться. Нас с Лизой чуть не убили вчера.
– И ты считаешь, что это сделал Волков?
– Нет… Я не знаю. Но я не думаю, что это могла сделать его
жена – из ревности. Оль, ну смешно, в самом деле! Вокруг него самые красивые
женщины России и СНГ. Ну почему я? При чем здесь я?
– Вокруг него лучшие ноги и сиськи России, – усмехнулась
Ольга, – как сказал бы мой брат, куски севрюги. Женщин там очень мало.
– Не надо, – махнула рукой Лена, – именно там женщин
достаточно, шикарных, суперсексуальных, на любой вкус. Далеко не все они
безмозглы и корыстны. Разные есть, как везде.
– Не преувеличивай, – поморщилась Ольга, – там в основном
ширпотреб. И экстерьер здесь вообще ни при чем.
Хотя – между нами, девочками, – с экстерьером у тебя тоже
все в порядке. Но дело не в этом. Если бы все было так просто и скучно, люди бы
давно перестали влюбляться.
– Хорошо, предположим, у Волкова крыша поехала, влюбился,
как шестнадцатилетний юнец. Но почему в таком случае одно упоминание моей
фамилии вызвало у него истерику? Он заорал: «Нет!..»
– Именно поэтому. От чуйств-с.
– Замечательно, – Лена передернула плечами и закурила, –
очень логично… А на следующее утро устроил спектакль с планеркой и блокировкой
дверей?
