«Он сумасшедший, – с ужасом подумала Лена, – у него дрожат
руки. У него совершенно безумный, блуждающий взгляд».
– Разве у тебя все плохо сложилось? – Она старалась говорить
как можно спокойней и ласковей. – Веня, не криви душой. Ты богатый, знаменитый,
у тебя жена-красавица.
– Я один на свете. Она меня не любит. И никто не любит. Она
сделала из меня куклу, зомби… Леночка, если бы ты не оттолкнула меня тогда…
– Веня, очень вкусный кофе. Ты сам его варил?
– Тогда ты сказала, что в кухне что-то горит. Сейчас
говоришь про кофе.
– Прости. Ты хотел сказать мне что-то важное?
– Да. Ты можешь меня поцеловать и погладить по голове?
Пожалуйста, просто поцелуй и погладь по голове. И все, больше мне ничего от
тебя не надо.
Он нажал на какой-то рычаг и спинка его сиденья резко
откинулась назад. Лена вздрогнула. Он оказался совсем близко, взял у нее из рук
кружку с недопитым кофе, наклонившись, поставил ее на пол.
«Господи, что же мне делать? – в панике думала Лена. –
Главное не испугать его, не насторожить, не дать почувствовать, как мне
страшно…»
Она осторожно провела ладонью по его белобрысой лысеющей
голове. Он поймал ее руку и припал губами к ладони.
– Леночка, не бросай меня… Мне очень плохо.
– Веня, ну почему именно я? – спросила она тихо. – Вокруг
тебя столько женщин, значительно красивей меня, моложе. Тебе стоит пальцем
поманить, побежит любая, на край света.
– Да, они побегут за моими деньгами, связями и властью, –
эхом отозвался он.
– Но ведь у тебя есть жена! Она любит тебя – не за деньги и
связи.
Он прижал ее ладони к своим щекам и посмотрел ей в глаза.
– Ты тоже меня не любишь, – произнес он печально, ~ но ты
могла бы любить так, как мне нужно, как мне хочется.
– Откуда ты знаешь? Возможно, у нас и не получилось бы
ничего. Это только кажется, что с другой женщиной было бы лучше, но одно дело –
роман; и совсем другое – долгий брак, совместный быт. Поверь мне, надо
радоваться тому, кто рядом с тобой…
Она не успела договорить. Он впился губами в ее губы с такой
жадностью и силой, что стало больно.
Какое-то древнее, неясное, спасительное чутье подсказало
Лене, что нельзя сейчас вырываться и сопротивляться. Она не отвечала на
поцелуй, терпела из последних сил. Как только он оторвал свои губы от ее губ,
она сказала – спокойно и ласково:
– Веня, послушай меня, пожалуйста. Четырнадцать лет назад
меня напугал именно такой вот напор, такая стремительность. Дай мне время, не
повторяй старых ошибок. Ты ведь не хочешь, чтобы я опять испугалась тебя? Тогда
не спеши, не гони так. Я никуда не денусь. Я тоже не могла забыть тебя все эти
годы, но то, что трудно в двадцать один, в тридцать шесть еще трудней. Дай мне
привыкнуть к тебе. Неужели ты хочешь, чтобы у нас все произошло вот так, в
машине, в грязном переулке? Неужели этого ты ждал четырнадцать лет? Мы с тобой
не подростки, у нас у обоих семьи.
Она говорила и осторожно гладила его по голове, баюкала,
утешала, как ребенка. Она заставляла себя верить тому, что говорит, боясь, что
он сумеет почувствовать любой, даже самый тонкий оттенок фальши.
– Я теперь понимаю, что ошиблась тогда, четырнадцать лет
назад. Но у нас еще есть время исправить ошибку. Мы будем с тобой спокойны и
осторожны, чтобы никого не ранить – ни твою жену, ни моего мужа. Хорошо?
– Да, – прошептал он, – как ты хочешь, так и будет…
– Ну вот, – она тихонько поцеловала его в лоб, – я больше не
боюсь тебя. Я тебе верю, мне с тобой хорошо и спокойно. Сейчас мы выкурим еще
по сигаретке и поедем.
– Куда? – Его голос перестал быть хриплым, руки успокоились.
– Я должна была после планерки, которую ты выдумал, – она
улыбнулась, – я должна была заехать в детский магазин и купить весенние ботинки
для дочери. Кстати, у тебя есть дети?
– Нет, – он вытащил пачку сигарет, они закурили, – моя жена
не любит детей. Она их никогда не хотела.
– А ты?
– Не знаю. Я не думал об этом. В какой магазин ты хочешь
поехать за ботинками для своей Лизы? Расскажи мне о ней. На кого она похожа, на
тебя или на твоего мужа?
– На нас обоих, – уклончиво ответила Лена. – Здесь есть
поблизости «Детский мир». Совсем рядом.
– А потом?
– Потом, Веня, мне надо домой. С Лизой сидит няня, я должна
отпустить ее не позже половины второго.
Лена надеялась, что он останется ждать в машине и не войдет
с ней в магазин. Но он вошел и не отходил от нее ни на минуту. Она выбирала
ботинки для Лизы и как-то механически думала о том, что без примерки может
ошибиться, пятнадцатый размер маловат, а шестнадцатый – велик. Ножка
двухлетнего ребенка растет со страшной скоростью, за месяц на полразмера. У
Лизы именно сейчас формируется походка, ботиночки не должны жать, но и
сваливаться тоже не должны…
Она рассматривала одну пару обуви за другой так
сосредоточенно, словно не было ничего на свете важнее детских ботинок.
Когда она направилась к кассе, он вытащил бумажник, но
оказалось, что у него только доллары и кредитки. К счастью, в этом магазине по
кредиткам расплачиваться нельзя было…
– Твой муж так мало получает? – спросил он, взяв у нее из
рук легкую коробку.
– Почему?
– Потому, что ты покупаешь одежду для ребенка в таком вот
магазине, – спокойно ответил он.
– Обычный магазин, – пожала она плечами, – в других, где
принимают кредитки, продается все то же самое, но в пять раз дороже.
Пока они шли к машине, он держал ее за руку. На этот раз ей
пришлось сесть на переднее сиденье, рядом с ним.
– Почему ты вышла замуж за милиционера? – спросил он по
дороге.
– А чем милиционер хуже других?
– Ничем, – согласился он. – Ты любишь своего мужа? Ты
счастлива с ним?
– У нас нормальная семья… А ты любишь свою жену?
– А как ты думаешь? – усмехнулся он.
– Кто она у тебя? Я имею в виду – по специальности.
– Врач. Психиатр.
– Как ее зовут? – Регина.
– Наверное, очень сильная и властная женщина?
– Давай не будем сейчас о ней говорить, – попросил он, –
давай поговорим о тебе. Я хочу знать, как ты жила эти четырнадцать лет, что с
тобой происходило. Я хочу знать о тебе все.
