– Прости, что?
– Ты сделаешь надрез и вытащишь пулю. А потом перевяжешь.
Лена еще раз оглядела рану. Пуля прощупывалась прямо под
кожей, и, вероятно, врач мог бы извлечь ее минут за десять даже в таких
условиях. Но Лена, кроме заноз, никогда ничего не извлекала из человеческой
кожи. Однако она понимала: Вася прав, пулю надо вытащить. Иначе может начаться
воспаление, нагноение или еще какая-нибудь гадость.
– Ты не бойся, – сказал он мягко, – я неплохо знаю анатомию.
Там нет никаких важных артерий. Я чувствую, она сидит прямо под кожей. Кроме
тебя, этого никто не сделает. А сделать надо.
В карманах чужой дубленки Лена нашла только пачку сигарет и
зажигалку. Она расстегнула «молнию», обшарила внутренний карман. Там лежало
пятьсот долларов. И все. А нужен был чистый носовой платок. Она сняла дубленку,
вытянула из-под джинсов подол длинной трикотажной футболки и отрезала от него
финкой, по кругу, полоску ткани шириной сантиметров тридцать. От полоски
отрезала несколько небольших лоскутков. Потом тщательно протерла спиртом руки,
лезвие финки, края раны. Глубоко вздохнув и перекрестившись на чистое утреннее
небо, она немного натянула кожу вокруг раны и быстрым движением сделала точный
надрез.
– Умница, – похвалил ее киллер, – ты видишь ее?
– Да.
Лена видела темный металлический кончик. Пуля была маленькой
и очень скользкой. Она старалась не думать о той боли, которую сейчас причиняет
Васе Слепаку. Пальцы у нее были тонкие и ловкие, но впервые в жизни она
пожалела, что никогда не отращивала длинных ногтей. Ногтями было бы удобней
подцепить пулю.
Наконец она справилась и протянула киллеру на ладони
маленький, удлиненный кусочек свинца.
– Можешь выбросить, – сказал он.
Смочив спиртом еще один лоскут, она тщательно протерла рану
и оставшимся длинным куском ткани туго перевязала предплечье.
– Слушай, Лена Полянская, почему ты не стала врачом? –
спросил киллер, осторожно натягивая тельняшку.
– Я же не спрашиваю тебя, Вася Слепак, почему ты больше не
пишешь стихи, а пошел в киллеры? – слабо улыбнулась она в ответ. – Лучше дай
мне еще кусочек шоколадки. Совсем маленький, одну дольку.
– Держи, – он отломил две дольки и протянул ей обе, –
заслужила. Заешь снегом. Только сразу не глотай, растопи во рту. Получится
что-то вроде холодного какао.
– Да, отличный завтрак. – Лена вытащила из пачки сигарету.
Это был все тот же «Парламент». Вероятно, бандиты в таежном
доме курили только его. Она протянула пачку Васе, но он помотал головой:
– Я не курю. А теперь скажи, кто подставил моего отца?
Он спросил об этом так просто и буднично, что Лена
вздрогнула.
– Градская, – тихо произнесла она после долгой паузы, –
твоего отца подставила Градская. А девочек убивал Волков.
Лицо киллера окаменело. Глаза его стали совсем белыми.
Смотреть в них было страшно, и Лена отвернулась.
– А теперь все подробно, – сказал он, – очень подробно, с
самого начала.
И тут вдали послышался стрекот вертолета.
– Давай в скит, – скомандовал киллер.
Через несколько секунд они оказались в кромешной темноте, на
мягком лапнике. Вертолет был все ближе.
«А если это не бандиты? – подумала Лена. – Если это Сережа?»
– Я тебя слушаю, – тихо произнес киллер. Лена стала
рассказывать ему все с самого начала. Она говорила долго, а вертолет все
кружил. Звук то отдалялся, то приближался. Каждый раз, когда вертолет подлетал
совсем близко, Лена замолкала и прислушивалась. Но киллер торопил ее:
– Дальше! Закончив свой рассказ, она закурила и тихо
спросила:
– Как и зачем ты меня нашел?
– Тебя заказала Градская, – ответил он после долгого
молчания.
– Ты принял заказ?
– Я не брал денег.
– Но не отказался?
– Если бы я отказался, она бы наняла кого-то другого. Или
попыталась сама еще раз.
– Почему она не обратилась к тебе сразу?
– Я не убиваю женщин, у которых маленькие дети. Она это
знает. В Москве ты была с ребенком, а здесь одна.
– Если она думала, что ты меня убьешь, зачем натравила еще и
бандитов?
– Для страховки. Со мной сложно связаться, к тому же я не
беру денег вперед и не даю гарантий.
– Митю ты убил? – спросила Лена еле слышно.
– Я.
– А меня тебе тоже заказали с инсценировкой?
– Нет. Тебя без инсценировки.
– Как ты это сделал… с Митей?
– Как было заказано, так и сделал. Залез в окно, вырубил
его, спящего, особым приемом, вколол большую дозу морфия в кисть, выволок из
постели, ну а дальше – ты сама знаешь.
Он говорил это так спокойно и буднично, словно делился
рецептом приготовления какого-нибудь блюда.
– Только одну ты допустил ошибку, – задумчиво произнесла
Лена, – только одну. Ты колол морфий в правую кисть. А Митя не был левшой.
– Я колол в ту руку, которая свешивалась с кровати, мне так
было удобней. А какая она, правая или левая, я не подумал…
– А если бы проснулась жена?
– Жену мне не заказывали. Да она и не могла проснуться.
Она была под сильным кайфом, а я все делал очень тихо.
Вертолет давно улетел. Стало тихо. Киллер выглянул из скита.
– Сейчас я разожгу костер, – сказал он, – помоги собрать
хворост. Только ельник не бери, от него много дыма.
С молодой березы он срезал ровный слой бересты, скрутил
аккуратный конус, ловко скрепил его тонкой упругой веткой. Сидя у костра, Лена
наблюдала, как киллер мастерит котелок из бересты.
– Ты собираешься в этом кипятить воду? – спросила она.
– А в чем же еще?
Берестяной котелок он наполнил снегом и закрепил над
костром, между двумя рогатинами. Снег таял, он подкладывал еще. Через полчаса
котелок наполнился до краев талой водой и вода быстро закипела.
– Почему же он не сгорел? – удивилась Лена.
– Не знаю, – пожал он плечами, – меня этому учили ханты.
Осторожно сняв котелок с огня, он протянул Лене.
