Через минуту хлопнула дверь. Лена осталась одна, неизвестно
где, в наручниках, с завязанными глазами. Она попыталась удобней устроиться в
кресле, но это было невозможно. Плечи ныли все сильней, руки затекли.
Она вспомнила, как когда-то во время летней сессии
готовилась всю ночь к экзамену, сидела у открытого окна в кухне. Окно выходило
на Садовое кольцо. Ночью, особенно Перед рассветом, стояла странная,
напряженная тишина. И вот в этой тишине вдруг послышалось отчетливое, дробное
постукивание. Выглянув на улицу, Лена увидела, как прямо под окном по
пустынному тротуару идет человек.
Он шел очень медленно, держа в руках тонкую трость и
осторожно простукивая асфальт перед собой. Это был слепой, но ослеп он совсем
недавно. Он учится ходить ночами по пустынным улицам. И тогда она вдруг до
ужаса ярко почувствовала это черное, безнадежное одиночество слепоты.
С тех пор прошло много лет, но тот одинокий слепой на ночном
Садовом кольце накрепко врезался в память. Сейчас, сидя с завязанными глазами,
она всей. кожей чувствовала опасность, исходящую от невидимых стен и предметов
в чужом доме, от всего мира вокруг…
Она не знала, сколько прошло времени. Ей сильно хотелось
пить, во рту пересохло. Было очень тихо. Она подумала, что никого нет в доме, и
в этот момент послышался щелчок дверного замка. Потом быстрые, легкие шаги.
Кто-то стал молча развязывать узел на затылке. Повязку снимали осторожно,
стараясь не дергать за волосы.
Сначала Лене показалось, что она по-настоящему ослепла. Свет
в комнате не был ярким, но больно резанул по глазам. Это продолжалось несколько
минут. Лена щурилась, хотелось потереть глаза руками, но руки были все еще
скованы.
Наконец она смогла видеть и прежде всего увидела перед собой
высокую круглолицую девушку. Девушка была одета почти так же, как Лена, в
джинсы и длинный широкий свитер. На ногах у нее были толстые шерстяные носки и
мужские домашние шлепанцы.
– Пожалуйста, дайте мне попить и снимите наручники, –
попросила Лена, – я ведь не убегу.
Девушка покачала головой и выразительным жестом показала на
свои уши.
«Ну вот, глухонемая…» – с тоской подумала Лена и оглядела
наконец комнату, в которой провела, вероятно, уже несколько часов.
Комната эта была крошечной и почти пустой. Кроме кресла, в
котором сидела Лена, здесь была только панцирная кровать с полосатым матрасом.
Ни одного окна. Голая лампочка под низким потолком.
Лена судорожно сглотнула и передернула плечами. Девушка
поглядела на нее спокойно и задумчиво. У нее были ясные ярко-голубые глаза. Она
вышла, заперев за собой дверь. Но минут через пять вернулась со стаканом воды и
поднесла стакан к Лениным губам. Это была кисловатая минералка. Лена выпила
залпом. Поставив на пол пустой стакан, девушка достала из кармана джинсов
маленький плоский ключ, расстегнула наручники, сняла их и тут же ушла. Щелкнул
замок. Лена осталась в полном одиночестве.
Она встала и, разминая затекшие руки, обошла комнату. Стены
были выкрашены бежевой масляной краской. Под самым потолком Лена заметила
крошечное круглое окошко, больше похожее на отдушину. А в углу оказалась еще
одна дверь. Осторожно толкнув ее, Лена обнаружила там крошечный туалет с
унитазом и раковиной. Из крана текла не только холодная, но и горячая вода.
«Значит, я где-то в городе, – подумала она, – но из
Тобольска мы выехали, а до Тюмени за полтора часа доехать не могли. Впрочем, я
могу быть где угодно. Мафиози для своих нужд проведет канализацию и горячую
воду куда угодно, даже в пустыню или в глухую тайгу».
Оставалось только ждать. Успокоиться и ждать, что будет
дальше. Лена умылась теплой водой, сняла куртку, ботинки и улеглась на
полосатый матрас. Она лежала и глядела в желтоватый потолок, стараясь не
плакать.
* * *
Майкл вздрогнул, услышав первые выстрелы. Саша гнал машину
на предельной скорости. Сзади на перекрестке милицейский «газик» бросился
наперерез темно-лиловому «жигуленку». Майкл вывихнул шею, оборачиваясь, глядя в
темноту ночного шоссе сквозь заднее стекло. Там шла стрельба, пули мелькали во
мраке, как длинные падающие звезды.
– Может, нам не стоит заезжать в гостиницу за вещами? –
спросил он. – Я вижу, происходит нечто очень серьезное.
– У гостиницы ждет другая машина, – ответил Саша, – не
волнуйтесь, все будет о'кей.
– Почему вы оставили Лену там? Почему она не поехала с нами?
– Она сама так решила.
– Но вы ведь все знали… Вы должны были настоять, забрать ее
силой, в конце концов! – не унимался Майкл.
– Я повторяю, это было ее решение. Она взрослый человек, и у
нас теперь свободная страна.
Где-то вдали, на шоссе, прогремел взрыв.
– Что это? – выдохнул Майкл. – В вашей свободной стране,
по-моему, началась война! Вы, лейтенант ФСБ, можете мне объяснить, что
происходит? – Не могу, – честно признался Саша.
– Меня поражает ваше спокойствие!
– Работа такая. – Саша закурил в закрытой машине.
Ни разу за все время, пока он возил в своем «Москвиче»
активного борца за здоровый образ жизни, он не выкурил при нем в салоне ни
одной сигареты. А сейчас закурил.
Майкл не сказал ни слова. Но окошко все-таки немного
приоткрыл.
В гостинице их ждали трое оперативников. Саша передал им
Майкла с рук на руки. Они проводили его в номер. Ему хватило трех минут, чтобы
собрать вещи. Фээсбэшный «Мерседес» домчал Майкла до Тюменского аэропорта за
два с половиной часа. По дороге не было ни погонь, ни стрельбы.
– Такое чувство, что меня выдворяют из страны, – заметил
Майкл, обращаясь к тому из провожатых, который говорил по-английски.
– Вас никто не выдворяет, мистер Баррон. Так сложились
обстоятельства.
– Где Лена? – спросил он в последний раз, когда поднимался
по трапу в самолет.
– Вы встретитесь с ней в Москве, – ответил оперативник,
капитан ФСБ Станислав Коваль.
Ему было поручено проводить этого американца прямо до Москвы
и сдать московским коллегам целым и невредимым. Пусть делают с ним что хотят.
Пусть сами вывихнут мозги, думая, почему его появление в Тюменской области
вызвало такой переполох у местной мафии.
Ежу понятно, что авторитет по кличке Кудряш, сибирский
«крестный отец», не по зубам местным силовым структурам. Он – фигура
всероссийского масштаба, и пусть они там, в центре, разбираются, чем это его
величеству Кудряшу так не понравился скромный профессор из Нью-Йорка Майкл
Баррон. Здесь только мертвого американца не хватало! Ведь случись что, не дай
Бог, с гражданином США на вверенной территории, такой раздуют международный
шухер, представить жутко. И виноватых будут искать здесь, в Тюмени, а где ж
еще? Как всегда, за все ответят стрелочники.
