– По-моему, хорошо получилось, – заметил Илья.
– Рома, отрезать тебе пирога? – засуетилась хозяйка. – Степе не предлагаю, она фигуру бережет.
Я решила сократить светскую часть беседы и перейти к интересующему меня разговору.
– Илья, ты не узнал Игоря?
Мэр прищурился.
– Простите, нет. Подскажите, где мы встречались?
– В школе, – усмехнулся детектив, – мы учились вместе. Ты пришел к нам в обельяновскую гимназию не в первый класс. Появился позднее. Я Гарик Родионов. Моя мама была главврачом роддома, отец…
– Гарька! – обрадовался Ковригин. – Сколько лет, сколько зим! Где ты живешь, чем занимаешься? Женат? Дети есть? Дружишь с Романом?
– Я обосновался в Москве, – ответил Родионов, – у меня детективное агентство.
– О! Вы коллега Юрия Петровича, – заметила Зинаида.
– Не совсем так, но близко, – кивнул Игорь, – моя фирма небольшая, сотрудников раз-два и обчелся. Но на жизнь хватает. Семьей я не обзавелся. А ты, как мне говорили, женат, есть дочь.
Повисла пауза, потом Ковригин пояснил:
– Супруга скончалась, дочка училась в Англии и там осталась жить.
– Вы уверены? – спросила я.
– В чем? – уточнил Ковригин.
– В том, что Анастасия скончалась, – объяснила я.
Илья уставился на меня, а Зинаида Федоровна проворковала:
– Степонька, ты никогда не пробуешь десерт, вероятно, съешь винегретик? Каким маслицем тебе его заправить? Подсолнечным деревенским? Или итальянским, оливковым?
Я взглянула на Зиновьева.
– Юрий Петрович, вы нашли человека, который залез ночью в мой номер и украл копеечный браслет?
Главный полицейский Фурска взял с блюда еще один кусок пирога.
– Неприятно признаваться, но в данном случае я оказался бессилен. Скорей всего мелкий воришка решил ограбить первый попавшийся номер.
Роман отложил чайную ложку.
– Вы всерьез так считаете?
– Отели часто страдают от грабителей, – пустился в объяснения Зиновьев, – преступники входят вместе с большой группой туристов, смешиваются с толпой в вестибюле…
– Маленькое уточнение, – перебила я, – в Фурске нет орд туристов. В холле отеля у рецепшен всегда пусто. У меня создалось впечатление, что я вообще там одна жила.
– Уж больно много хлопот для простого воришки, – подхватил Роман, – коробка с пирожным, отправка к Степаниде портье, снотворное в десерте.
– Кто сказал, что оно там было? – вмиг отбил подачу Зиновьев. – Экспертизу проводили?
– Нет, – призналась я, – но Базиль почти сутки спал после того, как угостился пирожным.
– Тогда слова про снотворное бла-бла, – подчеркнул полицейский, – парень мог задрыхнуть, выпив рюмашку.
– Базиль не употребляет спиртное, – возразила я.
– Не люблю бабской болтовни, – поморщился главный полицейский Фурска, – приучен делать выводы, опираясь на исследования, улики.
– Знаете, что интересно, – улыбнулась я и открыла сумку, – грабитель ничего не взял, кроме этого.
Все уставились на браслет, который я вынула из ридикюля.
– Дешевая бижутерия, – продолжала я, – купила браслет за сто тридцать шесть рублей в супермаркете, собираясь ехать к вам, точь-в-точь такой принадлежал женщине, которую убили в бутике «Бак». Несчастная упала, ненадежная застежка расстегнулась, украшение оказалось на полу и отлетело прямо ко мне.
– А ты, значит, взяла его и сховала! – неожиданно разозлился Юрий Петрович. – Прибрала к ручонкам чужую вещь? То есть совершила деяние, предусмотренное УК РФ. Воровство.
– Вы полагаете, что я увидела браслет, схватила его и спрятала, надеясь, что никто не хватится изделия ценой в полкопейки? – мирно спросила я. – И как дальше развивались события? Нечистая на руку Козлова позвонила Юрию Петровичу и рассказала, что у нее утащили нечестным путем добытое «сокровище»? Нелогично, однако.
– Все бабы не способны просчитать свои действия хоть на два шага вперед, – заявил Зиновьев. – Сначала сперла, а потом сообразила: кто-то еще мог видеть цацку, вдруг в полицию сообщит. Вопрос возникнет: почему сразу браслет не отдала? Вот я его и задаю сейчас. Конечно, блин, ты таскала при себе до вечера зажиленное.
– Не каждый день я оказываюсь свидетельницей нападения, грабежа и убийства, – вздохнула я, – испугалась, растерялась, забыла, что подобрала украшение…
– Пой, птичка, пой, – фыркнул Юрий Петрович.
– Я могу своей жене купить все что угодно, – взвился Роман. – Зачем ей тырить чужое? Немедленно извинитесь перед Степанидой, она до глупости честная.
Зиновьев рассмеялся.
– Много богатых бабенок магазинным воровством промышляет. Скучно им, понимаешь, драйва не хватает, от безделья маются. Или у мужика своего работают, типа рекламщицами, стилистами. Да разве это работа!
Звягин широко улыбнулся.
– Во! – обрадовался Юрий Петрович. – Сами знаете, что я прав.
Я, в отличие от начальника полиции прекрасно знавшая, что радушное выражение лица Романа обещает крупные неприятности тому, кому оно адресовано, быстро наступила мужу на ногу и заговорила:
– Хорошо, допустим, я украла браслет, потом его внимательно рассмотрела, сообразила, что цена «добычи» сто тридцать шесть рублей, и решила отдать «раритет» вам. Напрашивается вопрос: почему я просто не швырнула браслет в помойку? Юрий Петрович, создается впечатление, что, обзывая меня воровкой, вы пытаетесь устроить скандал, хотите разгневать владельца фирмы «Бак», ждете его негодования, ухода вместе с женой из дома мэра. Но этого не произойдет. Откуда я знаю точную цену украшения? Уже сказала, что купила его на кассе, но цацка продается повсюду, в Интернете, на вокзале города Фурск, по всей Москве. И вот что интересно. Пустяковое украшение является копией очень дорогого изделия, которое фирма «Янсон и Янсон» сделала по спецзаказу для… Ильи Алексеевича Ковригина. Это его свадебный подарок жене Анастасии. Господин Ковригин заказал эксклюзивное украшение с изумрудами и бриллиантами в белом золоте. Его супруга происходила из богатой семьи, но родители, боясь, что девочка вырастет капризной, не баловали ее. Илья, я правильно говорю?
Мэр кивнул и продолжил:
– Через три месяца после нашего бракосочетания родители Анастасии погибли. Они полетели отдыхать, в гостинице вспыхнул пожар, тесть и теща задохнулись в дыму. Я был удивлен и обижен за Настю, когда узнал размер ее наследства. Сидеть на деньгах и одевать девушку в дешевых сетевых магазинах? Иметь несколько квартир в Москве, сдавать их, складировать деньги, но ни словом не обмолвиться родному ребенку о недвижимости? Настя зарыдала, когда я ей браслет на руку надел. Не могла поверить, что он ей предназначен. Первый год мы жили счастливо.
