В главном здании стояла мертвая тишина. Уже давно наступила ночь. Я шла по коридору, и страх ни на секунду не отпускал меня. Что я сейчас увижу? Если Элизабет пришла за мной, вместо того чтобы предупредить охрану, значит речь идет о чем-то очень серьезном. Может, это связано с их тайными посиделками в парке? Только бы ничего не случилось с Пьером, Луизой или Густавом.
Когда мы подошли к двустворчатой двери столовой, она остановилась.
– Дорогая Джулия, обещайте мне, что ни при каких обстоятельствах не разгласите то, что вы сейчас увидите. Мы должны сохранить наш секрет.
– Согласна, – пробормотала я, а сердце в это время колотилось как бешеное.
– Я должна завязать вам глаза.
– Простите, не поняла? С какой стати?..
– Тсс! Тише, говорите тише! Все это ради вашей же безопасности. Ради Бога, Джулия, не задавайте лишних вопросов.
У нее был умоляющий взгляд. Эта история становилась все более странной, но почему-то я позволила ей повязать мне на глаза косынку, пропахшую одеколоном.
Я услышала, как открывается дверь, потом шепот, чье-то дыхание, постукивание по полу ходунков. Я спотыкалась на каждом шагу, а рука Элизабет тянула меня в неизвестность. Потом, надавив мне на плечо, она шепотом предложила мне сесть. Послышались другие шумы, запахи, чьи-то шаги. Давно мне не было так страшно. Мозг лихорадочно работал, но не находил даже приблизительного ответа.
– Раз, два, три! – произнес мужской голос.
Кто-то развязал узел на затылке и вернул мне зрение. Потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к свету, хоть и довольно слабому. И еще какое-то время нужно было моему мозгу, чтобы ситуация прояснилась.
Я сидела за столом, покрытым ватными шариками. Мерцали две зажженные праздничные свечи, воткнутые в кусок хлеба. Вокруг стояли Элизабет, Пьер, Луиза, Густав и Роза – у них у всех был чрезвычайно довольный вид. Напротив, как и я, в полной растерянности, сидел Рафаэль.
– У нас не было ни розовых лепестков, ни подсвечников, – сказала Элизабет, – нам пришлось импровизировать с подручными средствами.
– Это ни на что не похоже! Что все это значит? – спросил Рафаэль.
– Вот именно. Что вам нужно от нас?
Густав, изобразив на лице святую невинность, в которую не верил никто, кроме него, произнес:
– Абсолютно ничего! Мы только хотели отблагодарить вас, угостив собственноручно приготовленным ужином.
– Но ведь мы уже поужинали! – воскликнула я.
– Т-с-с, т-с-с, – пробормотала Роза, – всегда найдется местечко для чего-нибудь вкусненького. Желаем приятного вечера, мы на кухне, если мы вам понадобимся.
И они удалились, кудахча, как куры. Они были так трогательны, эти люди преклонных лет, которые в этот вечер превратились в подростков. Я пребывала в радужном настроении, пока мой взгляд не наткнулся на замкнутое и безразличное лицо Рафаэля. По крайней мере, я нашла у него один недостаток: он злопамятен.
– Как дела? – спросила я.
– Нормально…
– Они тоже вытащили тебя из постели, когда ты собирался провести спокойный вечер?
– Ну да.
Я не настаивала на разговоре, потому что не хотела досаждать ему, пока он хандрит.
Закуску нам сервировали Пьер и Роза: «Золотой остров и белый песок». Я посмотрела на Рафаэля и улыбнулась:
– То есть табуле
[37] с кусочком хлеба. Приятного аппетита!
– Приятного!
Он не дотронулся до еды. Мне стало обидно за моих стариков, которые сновали мимо приоткрытой двери, стараясь делать вид, что не смотрят на нас. Но мы же не можем провести весь вечер в молчании.
– Можно задать тебе вопрос? – спросила я.
– Валяй, я весь внимание!
– Ты считаешь это нормальным – дуться на меня, потому что я не ответила на твоей имейл? Что ты хочешь этим сказать? Что те, кто поступает вопреки твоей воле, подпадают под санкции? А ведь это произвол, тебе известно?
Мои слова шокировали его.
– Я совсем не злюсь на тебя.
– В таком случае, ты прекрасный актер и умеешь здорово притворяться, браво!
Он улыбнулся.
– Что касается имейла, то тут я, скорее, злюсь на себя. Я послал тебе его посреди ночи. Я устал, был выбит из колеи, и когда я его прочел на следующий день, мне стало стыдно. Но совсем не это мучает меня. Перед отлетом я узнал, что моя контора приказала долго жить. И теперь я безработный. Либо я быстро найду новую работу, либо мне придется съехать с квартиры и покинуть Лондон. На самом деле на меня свалилось много проблем!
И тут уже мне стало стыдно. К счастью, появились Элизабет и Луиза. Они пришли, чтобы убрать тарелки и сервировать следующее блюдо.
– «Фруассе из дичи под золотой пеной», – объявила одна из них.
Проще говоря, ветчина с картофельным пюре.
– Все хорошо? – мяукнула Луиза.
– Спасибо, все отлично, – ответила я. – А можно у вас попросить карту вин?
Старые дамы обменялись взглядами и, не говоря ни слова, отправились на кухню. Через несколько минут появился Густав и водрузил на стол бутылку рома.
– Я нашел это в кондитерском шкафу. Приятной дегустации!
В бутылке оказалось достаточно рома, чтобы мы расслабились. За десертом («Млечный путь на островах») Рафаэль все еще не готов был подшучивать над своей судьбой, хотя вид у него уже был не такой мрачный.
– Я еще не говорил бабушке, надеюсь, ты тоже ничего ей не скажешь. О’кей?
– Обещаю, что буду нема, как рыба. Ты хочешь остаться в Лондоне?
– Думаю, что да. Я обожаю этот город и англичан, но не уверен, что хотел бы провести в Англии всю свою жизнь. Может быть, настал момент сделать выбор… А что у тебя с работой?
Я рассказала ему о собеседовании, и он хохотал, когда я в подробностях описывала диалог с работодателем.
– Знаешь, я не очень в это верю, – сказала я, – хотя может статься, что ему понравилась моя откровенность и он все-таки возьмет меня на работу.
Тут появились Луиза, Густав, Элизабет, Пьер и Роза.
– Дамы и господа, ресторан закрывается, нам пора убирать со стола.
– Уже? – удивился Рафаэль.
– Да, – произнес Густав с хитрой улыбкой. – Уже полночь, а у персонала сегодня еженедельное собрание в саду.
Рафаэль вытаращил глаза и спросил у Розы:
– Бабуля, неужели ты тоже посещаешь собрания?
– А ты сомневался? Я не пропустила ни одного за три недели.
