– А я уже сказал, – ответил Тот. – Рискованно это. Египетская и шумерская цивилизации – это оплот мира на данный момент и самые выдающиеся результаты в развитии, если уж говорить объективно. Мы можем разрушить старое быстрее, чем создать что-то прочное новое. И тогда образовавшийся хаос просто откатит нас на несколько тысяч лет назад. Повторюсь, деградировать куда проще и быстрее, чем развиваться. Насчет опасений, что они выродятся. Со мной Энки тоже делился подобным беспокойством. Но этот крах произойдет существенно позже, чем если мы на них сейчас неудачно обкатаем новую идею, и все развалится. Сроки физического вырождения цивилизации для нас хотя бы более предсказуемы, и я ко времени их заката сумею подготовить новые цивилизации им на смену. А вот в случае провала внедрения твоей идеи в их сознание, Хиз, все рухнет существенно быстрее. Достойную новую цивилизацию им на смену, а уж тем более несколько, мы подготовить не успеем, чтобы передать эстафету развития по-нормальному, а не через одно место. В целом я высказался на эту тему.
– Понял тебя, Тот, – с серьезным видом ответил Хиз. – Ты лучше знаешь особенности человеческих обществ в разных местах этой планеты. Поэтому твое мнение я буду рассматривать серьезно, принимая окончательное решение. А ты что скажешь, Шизл? Ты себя как-то подозрительно тихо ведешь сегодня. Сидишь молчком, будто тебя и нет здесь.
– Да я-то что могу сказать, Хиз, – ответил Шизл, и было заметно, что он несколько отсутствовал при дебатах брата с Хизом, пребывая в собственных размышлениях. – Я строительством занимаюсь, и мне трудно давать объективные оценки по этому вопросу. Поэтому я бы воздержался от комментариев и выражения своего мнения. Все же каждый должен заниматься тем, чем может, а не тем, чем хочет. Поэтому более правильным будет, если я не полезу со своим мнением. Оно в любом случае будет базироваться не на весомых аргументах специалиста в данном вопросе. Я больше по строительству могу дельные советы давать.
– Шизл, а ты не захворал у нас? Не простудился часом? – засмеялся Хиз, но вовсе не с издевкой, как он обычно это делал в адрес неожиданно поскромневшего проштрафившегося строителя. – Я прям перепугался за тебя, когда услышал, что ты у нас всего лишь строитель и каждый должен заниматься тем, чем может, а не тем, что хочет. Тот, ты только глянь, что делается! Почему же тебе эта светлая мысль в голову не пришла, когда ты Черепа тырил?
– Не знаю, Хиз, почему не пришла, – ответил Шизл, снова напрягшийся от того, что ему вновь напомнили про его проступок. – Реально не знаю. Возможно, потому, что я уже мысленно от всего отрекся, и даже окончательной уверенности до сих пор нет, что меня вообще жить оставят. А еще, возможно, потому, что меня сейчас больше всего волнует моя собственная шкура, а не судьба людишек и их вариантов развития. Поэтому и сижу тут молчком, как ты это назвал, Хиз, и подозрительно тихо жду, когда обо мне речь зайдет.
– Феноменально! – засмеялся еще громче Хиз, но все так же без издевки и желания позлить Шизла. – Я даже и не ожидал, что двухдневное вымораживание сразу после ловли с поличным так эффективно в борьбе с гордыней и жрущим чувством несправедливости. Шизл, если б я догадался об этом раньше, я бы тебя на мороз отправил еще пять с лишним тысяч лет назад, когда ты в Капсуле Времени шуршал и секреты запуска Черепов выведывал во время отсутствия Тота… Хотя нет, Шизл, тогда бы я не стал тебя избавлять от искушения. Потому что тогда у меня еще была маленькая надежда, что ты сможешь с соблазном справиться и утихомиришь свой бунт против моего замысла относительно твоей роли на этой планете, которая тебе казалась слишком скромной для твоей важной персоны. Но чуда не произошло. Хотя ты, Шизл, вполне мог бы меня удивить, затоптать душившее тебя чувство несправедливости и самостоятельно поднять свою душу на более высокий уровень, а заодно и доказать мне, что ты действительно достоин большего.
– Ну вот не смог я удивить! Что ж теперь об этом сожалеть? – непривычно спокойным голосом ответил Шизл. – А я, кстати, подозревал, Хиз, что ты в курсе был, что я проник в тайну Черепов. И что ты все это изначально подстроил и дал мне возможность заполучить инструкцию по их запуску и обретению вселенской мудрости, чтобы потом поглумиться надо мной, я тоже догадывался.
– Правильно подозревал, Шизл, что я в курсе был, – сказал Хиз и начал прохаживаться по комнате с довольной улыбкой. – Только вот неправильно ты подозревал, что я подстроил с целью именно поглумиться над тобой, когда у тебя не выйдет Черепа спереть. Я тебе только что объяснил, зачем я это сделал – чтобы дать тебе шанс самостоятельно избавиться от съедавшего и тормозящего твое развитие чувства несправедливости и вывести самого себя на более высокий уровень. Одного только не понимал я, Шизл. Ты подозревал, что я в курсе, как ты проник в тайну Черепов. Но почему-то все равно их украл, выстраивая в своих чертогах разума аргументы в пользу того, что я ничего не знаю и не накрою тебя с поличным. Почему, Шизл? Ведь и логика, и знаки говорили тебе о том, что я все знаю. Но ты с упрямством дегенерата пошел красть даже после образа топора из кристаллов соли.
– Не знаю почему… Ну, вот сейчас я все это слушаю, и сам не понимаю, почему я решился-таки на кражу, – ответил Шизл и почему-то рассмеялся, будто бы речь шла вовсе не о его преступлении. – Но тогда мне это казалось правильным решением. Как бы там ни было, я был уверен, что, запустив Черепа, я обрету вселенскую мудрость, и тебе уже придется считаться со мной, как с Тотом, хочешь ты этого или нет.
– Да, Шизл! Ну, ты меня прям забавляешь, честное слово… вместе с твоей тогдашней одержимой логикой, – ответил Хиз все также добродушно. – Больше меня забавляет только то, как ты сидишь сейчас, весь такой оттаявший, и с детской искренностью мне все это рассказываешь… Будто ты не преступление вселенских масштабов совершил, а тарелку разбил и от мамы скрыл. Знаешь, я крайне редко вношу коррективы в свои планы и расчеты по поводу будущего того или иного существа. А ведь в твоем случае я был готов это сделать, дать тебе больше полномочий и знаний, если бы ты справился с отравляющим тебя и твою жизнь чувством несправедливости и стремлением казаться более достойным, чем ты есть на самом деле. Что тебе мешало воспользоваться этим шансом, Шизл? Стоило лишь перестать страстно желать заиметь то, что есть у другого и нет у тебя. Самому-то вот не обидно теперь, что ты так бездарно распорядился данным тебе шансом?
– Хм, сложный вопрос, Хиз, – ответил Шизл после некоторых раздумий. – Обида в подобной ситуации возникает тогда, когда ты понимаешь, что ты мог поступить иначе и у тебя были все условия для этого. А я не мог, Хиз, и именно потому, что у меня не было условий, способствовавших тому, чтобы я прыгнул выше головы, не повелся на то искушение, которое ты мне подкинул, и затоптал в себе болезненное ощущение несправедливости. Ты вспомни, как ты со мной обращался все предыдущие несколько тысяч лет! Постоянные издевки, подколы и ущемление чувства моего достоинства в присутствии посторонних. Это ты сейчас нормально со мной разговариваешь, и я не чувствую себя униженным. Поэтому и общение у нас с тобой нормально проходит, и меня не тянет бунтовать и пытаться что-либо тебе доказать. Создал бы ты мне тогда более приемлемые условия, и я бы, может, совсем по-другому поступил. И вообще…
