– Я так и думал, Господи, – радостно ответил Моисей и послушно снял свою обувь, продолжая с благоговением смотреть на несгорающий куст.
– Моисей! Я – Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова, – продолжал свою речь Хиз.
С этими словами Моисей внезапно закрыл свое лицо руками и зарыдал от счастья и благоговения, свалившись на колени. Хизу пришлось немного подождать, когда он успокоится, поскольку он хотел, чтобы все его слова были услышаны, поняты и надолго отложились в памяти собеседника. Во время внезапно образовавшейся паузы из-за совершенно понятных эмоций Моисея он решил немного поразвлечься и мысленно послал сигнал Тоту и Шизлу: «Учитесь у него, неблагодарные, как надо радоваться до слез, когда я с вами соизволяю заговорить». Тут же он получил мысленный ответ от Шизла: «Будем стремиться, наш белый господин!» Поняв, что сейчас он имеет все шансы отвлечься на Шизла и, как обычно, увлечься перепалкой с ним, Хиз заставил себя снова переключиться на Моисея.
– Ты же знаешь, я всегда наблюдаю за моим возлюбленным народом! – продолжил Хиз, и Моисей усилием воли перестал плакать, чтобы снова внимать Господу. – Я вижу, как страдают твои собратья в Египте, Моисей. Я слышу их вопли и вижу их скорбь от их рабства и угнетения. Я хочу заступиться за них и вывести их из Египта в землю благодатную, в землю Хананеев, где течет молоко и мед. Поэтому я избрал тебя, Моисей, чтобы ты мне помог в этом и стал проводником между мной и народом моим.
– Чем же я, раб твой, смогу помочь тебе, Господи? – искренне удивился Моисей и одновременно испугался от понимания, что на него вот-вот возложат какую-то пока что неведомую для него ответственность.
– Ну, как чем? – сказал Хиз и на какое-то время задумался, пытаясь сформулировать свой ответ так, чтобы не запугать вконец Моисея. – Во-первых, я пошлю тебя во дворец к фараону египетскому договариваться с ним о том, чтобы он отпустил народ твой восвояси из Египта. Во-вторых, ты лично возглавишь этот исход и выведешь сынов Израилевых в землю, где течет молоко и мед. Вот как-то так…
– Господи, не гневайся на меня, если что, – сказал Моисей после некоторого раздумья. – Но кто я такой, чтобы идти к фараону и разговоры с ним разговаривать? А потом еще и вывести народ твой из Египта? Я – простой пастух, Господи. Что я могу? Разве что овец пасти. Не лучше ли для этой великой и непростой цели выбрать кого-то с большими возможностями?
– Все это время я буду с тобой и помогу тебе уговорить фараона и вывести народ мой из Египта, – продолжал настаивать Хиз. – И как выйдете вы с собратьями твоими из земли египетской, совершите вы богослужение мне прямо на этой горе… Или ты не веришь в мою силу и усомнился в моем могуществе, Моисей?
– Что ты, Господи! Конечно, я верю в твою силу и могущество и ни на секунду в этом не сомневаюсь, – испуганно заговорил Моисей. – Намного больше я боюсь того, что мне не поверят. В лучшем случае просто подумают, что я – сумасшедший. И мой народ, и фараон заодно. В худшем случае меня настигнет неотвратимое наказание. И фараон может это сделать за то, что я осмелился терзать его уши такими просьбами. И даже мой собственный народ может меня или с позором прогнать, или забить камнями до смерти из-за подозрения, что я хочу привести их к верной погибели. Я хоть и ценю свой народ, но со злобой его и неверием в самих себя прежде всего я также знаком не понаслышке.
– Не может так говорить тот, кто по-настоящему верит в меня! – пустил в ход манипуляции Хиз. – Это слова безбожника. Поэтому ты и сомневаешься в том, что я всегда помогу в трудной ситуации тому, кто на меня уповает и что-то делает для достижения цели. Истинно верующий в истинного Бога всегда уверен в моей помощи и не боится действовать. Потому что я всегда помогаю тем, кто не сомневается в моей поддержке и не сидит на месте. Впрочем, ты можешь и дальше пасти своих овец вместо того, чтобы исполнить высокую миссию. Это дело твоего личного выбора, карать тебя за это я не стану. Но вот гарантировать, что тебя не замучает за это твоя собственная совесть, я не могу, потому что твоя совесть – это продукт твоих же собственных ценностей и установок на то, какое поведение считать достойным, а какое нет. Поэтому тебе решать, и только тебе, Моисей! На мой взгляд, увидел и услышал ты сегодня предостаточно, чтобы развеять последние сомнения в моем могуществе.
– Еще раз говорю, Господи, я полностью верю и в тебя, и в твое могущество! Прости, если заставил тебя в этом усомниться! – сказал Моисей после некоторого раздумья и без какого-либо раболепия, что не мог не отметить Хиз, положительно оценив это его качество. – Но вот представил я, Господи, как приду я к народу моему и скажу, что прислал меня к ним Бог отцов их. Однозначно, они меня сначала на смех поднимут. И нельзя будет их за это обвинять. Они не обязаны верить первому встречному, смело назвавшему себя посланником божьим. Чем мне доказать свои слова им, чтобы они поняли, что я не сумасшедший? Как хотя бы при них называть тебя по имени? Они же наверняка меня про это спросят.
– Да, много у меня имен, – спокойно отвечал Хиз, проникаясь к рассудительности Моисея все больше и больше. – Как только меня ни называли. Но, если спросят тебя об этом твои собратья, скажи им, что я – Он. Я тот, кто я есть. Я тот, кто существует. Существует прежде всего в каждом из них. Собери старейшин народа твоего, Моисей, и скажи им, что Я, Господь, Бог отцов ваших, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова увидел, что творится с ними в Египте. Я услышал страдания их и решил вывести их из угнетения в землю Хананеев, где течет молоко и мед. Они послушают тебя, Моисей, и пойдешь ты вместе со старейшинами к царю египетскому. Фараону скажи, что Бог ваш призвал вас и требует, чтобы вы в пустыне на расстоянии трех дней пути принесли ему жертву. После этого попроси правителя отпустить вас для этого, заверив его, что вы вернетесь потом обратно.
– Так нам снова возвращаться в Египет надо будет или нет? – спросил Моисей больше для уточнения, нежели чем из-за непонимания, что так задумано обмануть фараона.
– Моисей, вот ты с виду умный опытный мужчина! – ответил Хиз с небольшой ноткой раздражения. – Что ты глупости всякие несешь? Более того, несешь их, понимая прекрасно, что ни в какой Египет вам возвращаться не надо будет. Или ты думаешь, что, если ты придешь и попросишь отпустить на волю всю его рабочую силу насовсем, фараон оценит твою честность и сразу же отпустит вас? Да еще и лепешек вам на дорожку прикажет испечь, чтобы вам лучше шлось?
– Да нет, я так вовсе не думал, – слегка улыбнувшись, ответил Моисей. – Я уточняю лишь на всякий случай, Господи, чтобы не возникло недопонимания и недоразумений.
– Хм, и это правильно, – довольным голосом сказал Хиз. – Но между тем про лепешки на дорожку от милахи фараона речь здесь точно не пойдет, Моисей. Более того, чтобы он вас отпустил, тебе придется не раз к нему сходить на переговоры. Фараон не согласится вас отпустить, если мне не принудить его своею божественной крепкою рукою. Я специально ожесточу его сердце, и он долго будет сопротивляться, не желая вас отпустить. За это я поражу Египет всеми чудесами моими, какие только можно представить. И тогда испугавшийся фараон перестанет упираться и отпустит вас. В глазах египтян я дам великую милость народу моему, в отличие от них, поклоняющихся иным богам. Когда вы будете уходить из Египта, вы уйдете не с пустыми руками. Вы заберете весь скот свой и всю утварь свою. Более того, вы выпросите у соседей своих египтян золотых и серебряных вещей и дорогих одежд. И они отдадут вам все, что вы захотите. Таким образом, помимо того что я поражу Египет различными чудесами и покараю его, вы еще и оберете египтян.
