– Ну вот, к примеру, – сказал он, вытащив одно письмо из связки.
Мистер Хоган даже не присел, хоть я и предложил ему стул. Из-за щек в красных прожилках этот сгорбленный седой старикашка казался возбужденным. Скрюченными пальцами он вытянул мятый листок из конверта. Даже издали было видно, что письмо едва ли читаемо: карандашные каракули выцвели, истончившаяся бумага смахивала на луковую шелуху.
– Вам придется перепечатать письма, – сказал я.
– Тут я рассказываю, чем нас кормят. Мол, шибко истосковался по жареной селедке и моло́ке.
– Вы сможете перепечатать письма, мистер Хоган?
– Как уехал из дома, пишу, ни разу не ел настоящих бисквитов.
– Кто отпечатал вашу рукопись? – спросил я. Мемуары его мы получили в сносном виде, что бывало далеко не со всеми текстами, а об электронной форме рукописей мы даже не мечтали.
– Сноха услужила, – сказал мистер Хоган.
– Не могла бы она также перепечатать и письма?
– Я не хочу ее просить.
Не стоит выяснять – почему, решил я. Благие порывы иссякают. Такое бывает. Я выглянул в приемную:
– Пегги, принеси, пожалуйста, список машинисток, кто берет заказы.
– Сейчас, минутку.
– За это придется платить? – спросил мистер Хоган.
– Ну да.
– Я, знаете ли, не денежный мешок.
– Не думаю, что выйдет очень дорого.
– На эту затею я уже угрохал все свои сбережения.
Пегги принесла список. Похоже, она была в платье с нижней юбкой. Вот уж не думал, что такие штуки еще продаются.
– Как нынче ваш артрит, мистер Хоган? – спросила Пегги.
– Вот он говорит, эти письма надо перепечатать, – сказал старик.
– Чудесно. У меня большой список тех, кто охотно вам поможет.
– Боюсь, мне это не по средствам.
Пегги разглядывала список, словно в нем таилось решение проблемы.
– Это мои письма к матери. – Мистер Хоган держал листок обеими руками. – Я подумал, они кое-что добавят к моим воспоминаниям.
– Письма с фронта всегда интересны, – сказала Пегги.
– Ну я-то писал из Флориды.
– Все равно.
– Я пишу, как сильно скучаю по маминой готовке. По селедке и молоке.
– Я обожаю молоку, – поделилась Пегги.
– В любом случае… – начал я.
– Я живу на пенсию. – Старик буравил взглядом секретаршу, листок в его руках задрожал.
– Знаете что, мистер Хоган, а давайте я отпечатаю ваши письма, – сказала Пегги.
Так и знал, что этим кончится.
– За деньги? – спросил мистер Хоган.
– Нет, что вы, не надо ничего.
– Что ж, спасибо, – согласился старик. По-моему, уж слишком легко.
– Ты очень любезна, Пегги, – сказал я строго и как бы с укоризной.
Но я зря старался. Пегги только улыбнулась, показав ямочки на щеках, мистер Хоган деловито засунул письмо в конверт.
Я побаивался, что пожилые клиенты обижаются на Пегги. Медоточивые манеры ее и чрезмерная почтительность выглядели… покровительственно, что ли? Ну да, этак снисходительно. Я бы это счел снисходительностью. Но, похоже, я один. Мистер Хоган радостно вручил связку писем секретарше и глянул на меня, воинственно вскинув подбородок:
– Я знал, что все уладится.
Ну вот, а я выглядел злыднем. Как всегда.
– Надеюсь, Пегги, ты понимаешь, во что ты вляпалась, – сказал я, когда старик ушел.
– Конечно, – ласково ответила она и предложила сделать мне кофе, хотя прекрасно знала, что днем я кофе не пью. Просто хотела сменить тему.
Если бы не Пегги, крекеры лежали бы на своем месте. Порой я об этом думал. Выходит, если бы не Пегги, Дороти была бы жива? Да нет, вряд ли. Часто жена забирала свои шесть крекеров и уходила на веранду. Скорее всего, ничего бы не изменилось, если б она их нашла.
Нет, я не держал зла на Пегги. И все же чем-то она меня раздражала. Наверное, своей приторной участливостью. И Айрин – тем, что всячески меня избегала, словно горе заразно, и Чарлз – тем, что боялся смотреть мне в глаза. Меня уже тошнило от моих коллег.
Может, взять отпуск? Но тогда чем заполнить время? У меня даже нет никакого хобби.
– А не стать ли и мне волонтером? – спросил я Пегги. – Поучаствовал бы в какой-нибудь благотворительной акции. Вот только не могу сообразить, в какой именно.
Похоже, Пегги хотела что-то сказать, но раздумала.
Оказалось, моего страхового агента зовут Концепсьон. Как же я мог такое забыть? Она больше общалась с Гилом, нежели со мной. Я дал ей номер его мобильника, и они с подрядчиком стали не разлей вода: встречались живьем, беспрестанно обменивались мейлами и факсами. Белая папка Гила сильно разбухла, его альбом с цветными образчиками раздулся от смет, квитанций, схем и списков. Гил приходил почти каждый вечер и, разложив на журнальном столике бумажные простыни, докладывал о состоянии дел так подробно, что более чем удовлетворил бы «Дилетантскую перепланировку кухни». Поврежденные стропила уже заменили, с крышей почти закончили. Гил хотел до холодов успеть с наружными работами и уж потом заняться внутренними. Он нанял двух плотников, и пока все шло по графику, в чем я мог убедиться лично, если б соизволил наведаться к дому.
– Ну как-нибудь на днях, – увильнул я. Гил окинул меня взглядом. Я подумал, сейчас он начнет давить, как все другие (как моя сестрица, если уж конкретно), но подрядчик лишь кивнул:
– Ладно.
– В смысле, рано или поздно я к вам загляну.
– Хорошо. А пока я буду заглядывать к вам. Мне не трудно.
Кого же он мне напомнил? Ну да, Пегги. Отзывчивую Пегги с ее позвольте-вам-помочь. Кстати, из них вышла бы славная пара. Я усмехнулся, представив Пегги под ручку с Гилом: она в пышной юбке, как у фарфоровой пастушки, он смахивает на медведя.
– А вы женаты, Гил? – спросил я.
– Ой, нет. – Подрядчик конфузливо мотнул головой, словно отметая комплимент.
– И никогда не были?
– Нет. – Он поскреб бороду и, помолчав, признался: – Я вроде как профукал свою молодость… Вылетел из колледжа, связался с плохой компанией… Похоже, момент для женитьбы я упустил.
– Однако же сумели выбраться на ровную дорогу.
– Только благодаря кузену. Если б не он, я бы и сейчас где-нибудь валялся под забором. Абнер взял меня в свое дело. По сути, спас мне жизнь.
– А что же ваш брат?
– Какой брат?
– У вас ведь «Подрядная компания братьев Брайан».
