Вернувшись в Корвейн, Спиноза выполнила распоряжение наставника и передала данные с приборов доспеха хирургеону Эрунию, который, похоже, помимо работы штатного патологоанатома занимался исследованием и всех технических аномалий.
— Люблю в таком покопаться, — сказал он Спинозе, загружая данные ее ауспиков на собственное оборудование. — Человеческие тела, внутренности когитаторов, бинарные последовательности. Все они для меня одинаковы.
Спиноза улыбнулась или, по крайней мере, попыталась это сделать. В этом старике с покрасневшими глазами, тонкой шеей и цепким взглядом было что-то омерзительное.
— Если найдете что-нибудь, — сказала она, — то вы знаете, как со мной связаться.
После этого Спиноза оставила хирургеона наедине с механизмами и лабораторными образцами. Она с радостью покинула его пахнущую антисептиком и ритуальными маслами обитель. Вернувшись к себе, дознаватель приступила к работе с документами. Часть из них предоставила Гук, остальные, с описаниями операций в секторе Бореат, она получила от Рассило. Проглотив немного питательной смеси и кофеиновую таблетку для поддержания работоспособности, Спиноза приступила к работе, один за другим просматривая официальные отчеты о проведенных операциях. Все они были выполнены в привычном формате: после краткого девиза следовали ссылки на другие расследования и архивные документы, по большей части недоступные. Следом прикладывались стенограммы допросов с вымаранными при редактуре богохульными или не несущими в себе смысла репликами. Последних всегда становилось больше к концу документа. В конце каждой стенограммы неизбежно стояла формальная фраза «qui exspiravit», после чего монолог задержанного прерывался.
В этих материалах оказалось немного полезного. Агенты Рассило получили от допрашиваемых ту же информацию, что и сама Спиноза. Точное местонахождение Ложного Ангела осталось неизвестным, но он определенно действовал где-то в подулье. По словам культистов, он должен был повести их из тьмы на битву с врагом, ибо власть имущим не было никакого дела до проблем больных и слабых. Они всегда отрицали причастность к кровавым ритуалам и утверждали, что это сделал кто-то другой. По крайней мере, до тех пор, пока заплечных дел мастера не принимались за работу. Тогда правда выходила на поверхность. Некоторые сразу раскаивались в своих грехах. Иные сохраняли силу духа и отвергали веру в Императора и труды Его. Для последних страдания длились куда дольше. Спиноза поняла, что одобрительно кивает, читая о работе дознавателей Рассило.
Когда она добралась до бумаг, переданных ей Кроулом, день уже клонился к закату. С каждым прошедшим часом нетерпение от физического бездействия в ней нарастало, и она чуть было не отбросила документы в сторону, изо всех сил желая выбраться за пределы цитадели. Борясь с собой, она взяла первую папку из стопки и начала читать. Гук добросовестно выполняла свою работу. Вся документация была уложена в удобном для ознакомления формате. На середине второй пачки Спиноза остановилась и перечитала несколько последних листов. И тут же потянулась к бусине коммуникатора.
— Сержант, подготовьте отряд к незамедлительному отправлению! — приказала она. — Я скоро к вам присоединюсь.
Она убрала пергаментные свитки обратно в кожаные футляры — все, кроме последнего. Его Спиноза осторожно скатала в трубочку и забрала с собой. Затем дознаватель повесила шлем на пояс. Последней нужной ей вещью был Серебряный, висевший над алтарем в углу. Дознаватель благоговейно подняла крозиус, беззвучно шепча слова короткой молитвы, которой научил ее Эраст: «…во славу Его на Земле…» — и привычно прицепила оружие к поясу. Вес тяжелой булавы, символа мощи и крепости лучших воинов человечества, придал ей уверенности.
Она должна была бы чувствовать усталость, но по какой-то причине напряженные мышцы расслабились, а походка стала легче. Предвкушение реальной операции, на которую дознаватель отправлялась по собственной инициативе в погоне за понятной ей целью, оказалось сильной мотивацией.
Хегайн ждал ее в главном ангаре. Под боевой броней невозможно было рассмотреть, насколько сильно он пострадал на последней миссии, но на лице, видневшемся из-под открытого забрала, появился свежий багровый шрам.
— Ты достаточно восстановился? — спросила Спиноза.
— Да, конечно, совершенно достаточно.
— Похоже, ранения становятся для тебя нормой.
— И правда, миледи! Уже второе за последнее время. Но это работа такая, правда ведь? У некоторых и хуже бывает. Я буду рад пустить им кровь и вернуть должок. — Сержант ухмыльнулся. — Но зато я видел его, миледи. Видел кустодии. Всего секундочку, прежде чем он меня уложил. После этого и умереть не жалко, а если бы он решил меня прикончить, я бы ничего не смог поделать. Невероятно быстрый и сильный. Хотелось бы мне, чтобы и вы… Прошу прощения. У нас мало времени.
— Именно так, сержант. — Спиноза направилась к готовому взлететь «Полуночнику». Бойцы из десятка Хегайна вытянулись по стойке «смирно» и последовали за дознавателем. — Летим в Бореат. Ты за штурвалом, сержант.
Отряд загрузился, люк захлопнулся, и двигатели набрали мощность. Вскоре «Полуночник» уже рассекал воздух над забитыми улицами в столь же забитом воздушном пространстве. Хегайн выжимал из корабля все, что мог, виляя и лавируя в плотном потоке транспорта.
— Их сегодня больше, чем обычно, — заметил он.
— Это ожидаемо. Они готовятся к церемонии.
— Я знаю, — кивнул Хегайн, — еще до заката на улицах прольется кровь.
Спиноза открыла канал связи с Кроулом. В наушнике раздавалось только шипение помех, но в этом не было ничего особенного — инквизитор предупредил ее, что связь не будет работать, пока он в Схаллаксе.
— Лорд Кроул. — Она все же решила попробовать передать сообщение. — Я приближаюсь к Бореату, каструм секст, руководствуясь зацепкой из архивов. Координаты точки высадки обозначены, понтий новус, берем под контроль главные входы. Следующий отчет в течение двух часов, как только обнаружим цель.
Хегайн вопросительно посмотрел на дознавателя, после чего вернулся к управлению кораблем.
Небеса уже окрасились в красные оттенки перед наступлением ночи. Шпили превращались в черные столбы, опоясанные гирляндами огоньков. На их фоне, подсвеченном отблесками закатного солнца, выделялись формации летательных аппаратов арбитров, нависающие над толпами паломников.
— У тебя есть координаты? — уточнила Спиноза у сержанта.
— Да, есть. Но данные по этому месту отсутствуют. Это я так, между прочим. Хотелось бы все-таки знать, что нас там ждет в плане боевой обстановки? Это один из их центров?
Спиноза не ответила, продолжая смотреть, как пролетают мимо башни ульев, чьи темные силуэты из-за скорости движения казались смазанными пятнами.
— Держите курс, сержант.
Вскоре впереди показался Бореат. Это был комплекс из девяти шпилей, объединенных транспортными мостами. В истории Империума был период, когда подобные монструозные конструкции пользовались популярностью. Моду тогда задавал мегаурбанист Корб со своими идеями дорог в небесах. Однако на практике такие кластеры шпилей оказались еще большими рассадниками преступности и нищеты, чем обычные одиночные башни. Поговаривали, что идейный вдохновитель подобных конструкций встретил свой конец во времена жестокого правления магистра Администратума Тьемена. По легенде, его похоронили живьем в фундаменте одного из его колоссальных творений.
