Она права…я была никем в реальной жизни, осталась никем и в сказочной. У меня не было волшебной силы, даже избранности, которая присуща каждому герою сказок. На глаза навернулись слезы, но их тут же сдуло ледяным ветром.
«Ты опять ревешь! Ни на что не способная истеричка!»
– Баюн, ты прикроешь меня, если я нырну в озеро? – охрипшим голосом спросила я его.
– Это достаточно трудно, мр.
– Почему?
– Коты не любят воду.
– Я думала, что ты необычный кот.
– У всех есть свои слабости, – промурлыкал Баюн.
«Ну? Убедилась, что твоя жизнь – ни на что не годится?»
«Чего ты хочешь от меня?!»
«Чтобы ты действовала. Перестала сомневаться в том, что ты приносишь пользу или не приносишь ее. Да плевать! Каждый по-своему понимает эту долбаную пользу. Важно лишь то, как ты ее понимаешь!»
– Неважно. Сначала я попробую ее позвать, а потом разберёмся, – сказала я Баюну.
– Держись крепче, сейчас полетим, – сказал Баюн.
– Что?..
Вместо ответа кот сиганул с обрыва. Я закричала и вцепилась в его шерстку, прижалась телом к теплой спине и спрятала лицо за его головой.
– Глупая, мур-р. Думала, волшебные коты не летают? – засмеялся Баюн.
Я осторожно взглянула вниз и увидела под нами верхушки деревьев. Кот действительно летел.
– Ты знаешь, что ты – удивительный? – шепотом, полным восторга, спросила я.
– Конечно, мр-мяу, – Баюн махнул хвостом. – Мой дедушка, Кот Ученый, был последним волшебным котом, который не летает.
– А что с ним стало?
– Никак не может покинуть златую цепь.
– Ух, ты. Не знала, что у тебя такой знаменитый родственник.
– Забудь о нем и сосредоточься на русалке, мур-р. У нас не будет другого шанса…
– У нас? – спросила я, вскинув бровь. – С каких это пор появилось «мы»?
– С тех самых, когда я предал единственную женщину, способную воплотить мою мечту в жизнь, – ответил Баюн.
4
Улыбка сошла с моего лица. Стало холодно до дрожи. Поежившись, я вцепилась в шерстку Баюна. Он плавно спускался, грациозно огибая одно дерево за другим.
Когда внизу показалось озеро, он опустился на землю и всмотрелся вдаль.
– Я не вижу ничего подозрительного. А ты?
Я слезла с него, сделала из рук бинокли и тоже ничего не увидела.
– Стоит подойти поближе, мр-р, – сказал Баюн, подталкивая меня лапкой в спину.
– Она ведь снова утащит меня…
– Не утащит, если проявишь учтивость и позовешь ее как можно более ласково.
– Ласково? Русалку? Ты ее вживую видел? – спросила я, двигаясь к берегу озера, как на эшафот.
– Нет. Я знаю, мур-р, что это человеко-рыба, – мне показалось, что Баюн усмехнулся, а его усы взметнулись вверх.
– Ладно. Молчи. Я должна сосредоточиться.
– Не трусь. Я тебя прикрою, если все закончится плохо.
– Если все закончится плохо, меня уже не надо будет прикрывать.
Я села на берег, обернулась в накидку Кощея и закрыла глаза. Ветер едва касался волос, но лицу было холодно. Земля промерзла и это ощущалось даже через теплую ткань накидки.
– О, русалка… – голос задрожал, будто я пыталась петь странную грустную песню, – явись же скорее ко мне, мне так нужно увидеть твой лик…
Я приоткрыла глаза, но водная гладь, поглаживаемая лунными бликами, шевелилась только из-за дуновения ветра.
– …мне…мне нужна твоя помощь, о, русалка… – я слышала фырканье Баюна, но не смотрела на него, чтобы не сбиться.
«Ничего более глупого ты в своей жизни не делала!» – хохотала Наташка.
Сжимая кулаки, я почувствовала, как растет напряжение от живота к горлу. Голос взорвался в ночи:
– Русалка! Немедленно явись ко мне!
Испуганные птицы улетели, перебирая крыльями. Любопытная сорока присела на ветку дерева. Ее черные глаза навели на меня ужас. В сказках птицы – предвестники недобрых свершений.
– Явись ко мне, о, русалка! – взвыла я, вскидывая руки над головой.
Ответом мне послужила тишина. Я повернулась к Баюну.
– Видишь? Я старалась…
Кот ткнул лапкой в мою сторону и сказал:
– Обернись.
Передо мной появились светящиеся глаза русалки. Она, высунув голову, с любопытством разглядывала меня. Ее волосы плотно обхватывали голову.
5
– К чему такой спектакль? – спрашивает русалка. Она не торопится подплыть к берегу.
– Мне…нужно было увидеть тебя. Это срочное дело! – ловлю момент и начинаю тараторить. – Пожалуйста, нам нужна твоя помощь.
– Почему я должна помогать вам? А тем более тебе, – русалка поднимает руку, по которой от кисти к локтю скатываются капли, и указывает на Баюна. – Ты привела с собой кота. Это ранит мои рыбьи чувства.
Она говорит на полном серьезе, а я застываю, чтобы не рассмеяться.
– Думаешь, это смешно? – ее глаза гневно сверкают. – Хочешь оказаться на моем месте?
– Успокойся, хвостатая, мур-р, – говорит Баюн, – этой девочке нужна помощь. И она не побоялась обратиться к тебе. А знаешь, почему?
Русалка молчит, глядя на кота.
– Она влюблена, – мурлычет Баюн, а я краснею так, что пылающие щеки видно даже при свете луны.
– Не понимаю, как так получилось… – бормочу я, чтобы скрыть смущение.
Мне кажется, что весь мир готов обрушиться на голову, сдавить ее до боли в висках, чтобы вдолбить мне: «ты влюбилась, дурочка».
Очевидное, порой, приходит к нам, как невероятное. Подмена понятий, белое становится черным. Плохой персонаж – хорошим, отважный герой – разбитым злодеем.
– Пожалуйста, – говорю я, складывая руки в молящем жесте, – ты должна нам помочь. Мы не можем проиграть и сдаться проклятию!
– Подари мне что-то взамен, – отвечает русалка, – что-то, что для тебя много значит. То, с чем нельзя так легко расстаться.
Я кладу руку на завязки и снимаю с себя теплый плащ, ставший мне чуть ли не второй кожей. Я протягиваю его русалке.
– Возьми.
– Тряпка?
– Это…плащ Кощея-царевича. Он дорог мне, как подарок…от Кощея.
Русалка щурится. Наши взгляды пересекаются, и она со стремительной ловкостью выползает на берег. Ее хвост бьет по воде, а рука, покрытая бирюзовыми чешуйками, вцепляется в мое запястье.
