— Ты смешная, — пробормотал Алекс. — Ты такая смешная и очень наглая русская девчонка. Ты думаешь, мужчина, который вдохнул запах женщины, может ее отпустить? Как бы не так!
Он резким движением задрал ей юбку и уставился на розовые трусики, перечеркнутые белым узким поясом, с которого смешно свешивались пажи.
— Вот оно как, — сказал он вдруг задумчиво. — Вот как? Ну что ж, мы все это снимем.
Какая-то мысль мелькнула в голове и исчезла. Пугающая мысль… кажется, еще более пугающая, чем действительность, которая была ужасна.
Алекс резко толкнул Лизу, и она упала на диван. Теперь руки его были у нее между ног, тискали грудь, гладили по голове — они были везде, везде, и еще он непонятным образом умудрялся в это время раздеваться сам!
Китель полетел в сторону, он остался в майке, Лиза в какой-то миг увидела, как резко вздымается его грудь — сердце колотилось неистово!
Алекс толкнул ее на спину, придерживая коленями раскинутые ноги, начал расстегивать брюки.
— Мне нравится твое белье, — хмыкнул он. — Я хочу порвать его на тебе. Не волнуйся, я завтра же подарю тебе другое. Тоже французское.
Снова та же мысль прокралась краешком сознания, но Лиза была слишком испугана, чтобы обратить на нее внимание.
Алекс ее не отпустит, он слишком возбужден. Неужели придется… А Петрусь?! Ну ладно, утешайся тем, что ты приносишь жертву во имя победы!
Но я не хочу!..
А кто тебя спросит?!
Раздался резкий стук в дверь.
— Какого черта?! — взревел Алекс.
— Господин обер-лейтенант, вас спрашивает господин помощник военного следователя, герр гауптман фон Шубенбах, — ледяным голосом проговорила фрау Эмма. — У него к вам срочное дело.
— Rindvieh, Astes, Ekel, — выпалил Вернер. — Скотина, сука, гадина. Мало того — завистливая гадина. Я его вызову на дуэль. Честное слово, вызову. И не отговаривай меня!
Это адресовалось Лизе, которая молча сжалась в уголке дивана. У нее и мыслей не было — отговаривать!
«Вызови! Вызови! И пусть он согласится! И перестреляйте друг друга!»
— Ну где там этот чертов Шубенбах? — рявкнул Алекс.
— Я здесь.
Дверь распахнулась.
Вошел Вальтер фон Шубенбах, мельком бросил взгляд на Лизу, причем она сразу поняла, что он заметил ее смятую юбку и спущенные чулки. Лицо его приняло брезгливое выражение.
— Почему вы не приехали, герр обер-лейтенант, по моему вызову? — холодно спросил он.
— Попал в аварию, — так же холодно ответил Алекс. — Спустило колесо. Если не верите, можете найти мой автомобиль на Вильгельм-штрассе, около какого-то склада. Его охраняет часовой.
— Значит, сюда вы пришли пешком?
— Да.
— А почему сюда, а не ко мне в кабинет? Насколько я понимаю, расстояние примерно одно и то же.
Он говорил с отеческой интонацией, словно с неразумным школьником.
— Мне показалось, сюда гораздо ближе, — пояснил Алекс. — К тому же я был уверен, что ваш рабочий день уже закончен. И вы уедете к тому времени, когда я появлюсь.
— Вы ошиблись. Мой рабочий день еще длится. И я прибыл сюда сейчас для того, чтобы пригласить вас отправиться со мной. Вы мне нужны, чтобы провести очную ставку с одним преступником. Оказалось, это весьма известная личность среди господ офицеров этого гарнизона. Некоторые из них даже называли его другом. Есть такие и среди здесь присутствующих. Поехали, обер-лейтенант. Поверьте, вы будете изумлены… не уверен, впрочем, что приятно. Спокойной ночи, фрейлейн!
И, не удостоив Лизу взглядом, фон Шубенбах вышел, буквально волоча за собой полураздетого Алекса.
Далекое прошлое
Надо было вступать во владение делами покойного мужа. Брат его, Анатолий Николаевич, почти все время жил за границей, в Италии, помочь не мог — галерея искусств во Флоренции, которую основал, и крошечное княжество Сан-Доминго, владетельным герцогом которого он являлся, отнимали все его свободное время. Совладельцем имущества и прибылей был он лишь формально, на бумаге.
Следовало или нанять умелого директора, или… Аврора захотела попробовать вникнуть в дела сама и приняла на себя всю тяжесть управления и забот. Она ложилась спать за полночь, почти все время просиживала в кабинете, над бумагами, в обществе многочисленных управляющих и приказчиков. Разумеется, приняли ее почтительно, но в то же время скептически. Однако были изумлены неожиданной деловой хваткой!
Писатель Дмитрий Мамин-Сибиряк записывал то, что удалось узнать о деятельности Авроры в качестве горнозаводчика: «Как никто из владельцев до нее, она умела обращаться с людьми. Она крестила детей, рабочих, бывала посаженой матерью на свадьбах, дарила бедным невестам приданое, по ее инициативе построены богадельня, родильный дом, несколько школ и детский приют, стали выделять пособия при несчастных случаях».
Лето и часть осени Аврора проводила за границей и на Урале, зиму и весну в Петербурге, в своем особняке на Дворцовой площади.
Она потихоньку смирялась с жизнью и начала забывать о тяготеющем над ней роке. Однако судьба всегда наблюдала за ней, чтобы нанести жестокий удар в самую счастливую, спокойную минуту.
Сестра Авроры, Эмилия Карловна, по отзывам знавших ее людей, была «непритворно добра». В 1846 году разразилась эпидемия тифа. Эмилия ухаживала за больными крестьянами, заразилась… и вскоре умерла. Ей было тридцать шесть лет. Хорошо знающий ее Владимир Соллогуб писал: «Графиня Мусина-Пушкина умерла еще молодою — точно старость не посмела коснуться ее лучезарной красоты».
Мезенск, 1942 год
Лиза стояла на крыльце и смотрела в удивительно ясное ночное небо, усыпанное звездами. Луна светила ярко, и тьма небес вокруг нее была чиста, черна и непроглядна.
Близ луны прекрасной тускнеют звезды,
Покрывалом лик лучезарный кроют,
Чтоб она одна всей земле светила
Полною славой.
Сафо… красиво как и как точно. И как беспредельно далеко от того ужаса, в который попала Лиза. Далеко, всеобъемлюще, полно, самодостаточно и равнодушно. Ее жизнь — мелочь, капля, чепуха. Звезды не заметят, если ее жизнь погаснет. А она — муравьишка, букашка, песчинка! — заметит, если погаснет хоть одна звезда из мириада, что видны на небесах? Нет, вряд ли! К тому же свет умерших звезд… а это откуда? Ах да, из Маяковского! — так вот, свет умерших звезд идет до нас миллионы лет, так что, очень может быть, некоторые из этих небесных светил давно уже погасли. И ничего. Человеку нужен не сам факт существования звезды. Для него куда важнее видеть ее свет…
