Удивительно, но тема учебы в корреспонденции Ромма А.С. Строганову отражения не получила, за исключением самого первого письма, отправленного сразу же по приезде в Киев 10 августа 1785 г. В нем Ромм подробно очертил план предстоящих занятий:
Вы знаете, г-н Граф, что мы намерены воспользоваться пребыванием здесь, на которое Вы дали свое согласие, для совершенствования в русском языке. Этому предмету мы уделим большую часть нашего времени, поскольку он имеет наибольшую значимость в возрасте Вашего сына и должен предшествовать методичному изучению наук. В Петербурге мы занимались им каждый день, но в Киеве для этого будет еще больше возможностей. Вдали даже от того немногого, что могло его отвлекать, Ваш сын добьется еще больших успехов в постижении своего родного языка. Я надеюсь, что г-н Митрополит нам поможет подыскать хорошего учителя. Что касается других занятий, то мы продолжим их так же, как делали это в Петербурге, добавив к ним еще и рисование. Лапта и верховая езда для нас, к сожалению, невозможны, но прогулками за город и по городу, купанием и плаванием пренебрегать не будем
[462].
Однако в дальнейшем эта тема полностью исчезает из писем Ромма. Похоже, с регулярным изучением тех дисциплин, которыми он ранее сам занимался с Попо, дело пошло не так гладко, как предполагалось. Возможно, в письмах Павла потому и упоминаются только те предметы, которые ему преподавали другие учителя, что уроки его постоянного наставника если и имели место, то были не столь интенсивны, как в Петербурге.
Позволю себе предположить, что причиной подобного положения вещей могло стать дальнейшее осложнение отношений между воспитателем и его подопечным. Во всяком случае, именно на эту мысль наводит более чем пространное письмо Ромма А.С. Строганову, опубликованное великим князем Николаем Михайловичем
[463]. Документ не датирован, но, судя по упоминанию об уроках русского языка с наемным учителем в Киеве, о том, что Ромм занимает свое место «уже более семи лет» и что продолжать образование Попо в России невозможно, письмо было написано в 1786 г., примерно между 1 мая (седьмая годовщина подписания контракта) и началом июля (отъезд Ромма и Павла за границу). Послание выдержано в драматичных тонах: Ромм жалуется, что с приближением созревания Попо заниматься с ним становится все труднее из-за его «моральной лености», невнимательности, инертности и вялости. Наставник прямо заявляет о своей неспособности найти подход к подопечному:
Господин Граф, я признаю свое бессилие. Я чувствую себя абсолютно неспособным достичь даже посредственных успехов на этом тернистом поприще. Опыт более чем семи лет дает мне право признаться в своей полной непригодности. Теперь я жалею о том, что столь долго занимал место возле Вашего сына, которое кто-нибудь другой мог заполнить с большей пользой для него и к большему удовлетворению для Вас и всех тех, кто заинтересован в его воспитании
[464].
Учитывая подобные настроения Ромма, вполне логично предположить, что в период пребывания в Киеве основная нагрузка по образованию Павла Строганова лежала на русских учителях, преподававших ему богословие и русский язык, а также на Воронихине, занимавшемся с ним рисованием.
Прежде чем покинуть Россию летом 1786 г., Ромм и его ученик с марта по май совершили познавательный вояж в Херсон и Крым – земли, лишь незадолго до того обретенные Россией. Вернувшись в Киев 10 мая, Ромм и младший Строганов провели там около двух недель, после чего проследовали в Петербург. Там они тоже не задержались надолго и, завершив необходимые формальности, в начале июля отправились за границу.
Таким образом, рассмотренные факты заставляют достаточно скромно оценить вклад Ромма в образование Павла Строганова за время их пребывания в России. За те шесть лет, что риомец провел в этой стране, сколько-нибудь систематические учебные занятия с его подопечным имели место лишь в два последних года. Да и то сведения об участии в них Ромма слишком скудны, чтобы можно было сколько-нибудь определенно судить об эффективности его усилий. Источники позволяют с уверенностью констатировать лишь достигнутый Павлом Строгановым за этот период прогресс в изучении русского языка, Священного Писания и российской истории, но к освоению ни одной из указанных дисциплин Ромм прямого отношения не имел.
С другой стороны, у нас нет никаких оснований утверждать, что программа обучения Попо включала в себя, как выразился В.О. Ключевский, «последние слова тогдашней французской литературы». Изучение их противоречило педагогической системе Руссо, которой следовал Ромм, да и сам риомец питал к ним нескрываемое отвращение.
По сути, педагогическая деятельность Ромма в России состояла преимущественно в повседневном общении с учеником и в их совместных путешествиях, безусловно способствовавших расширению кругозора Попо и воспитанию его характера.
Путешественник
Хотя продолжительные странствия с учеником по стране являлись главной составляющей частью воспитательной системы Ромма, это отнюдь не означает, что, отправляясь в них, он преследовал исключительно педагогические цели. Помимо того что такие поездки позволяли ему самому получать массу новых впечатлений и сведений – бесценная возможность для человека с ярко выраженной тягой к знаниям, – Ромм также выступал в этих путешествиях своего рода «чрезвычайным и полномочным представителем» маленького, но столь дорогого ему сообщества любителей наук из Риома. Замкнутые в узком пространстве провинциального городка, друзья Ромма надеялись, благодаря его рассказам, раздвинуть границы своей крошечной вселенной, увидеть его глазами большой мир, узнать о далеких странах и неведомых народах. Дюбрёль, игравший роль связного между этим кружком и Роммом, настойчиво просил того рассказывать об увиденном во всех подробностях:
Буара благодарит Вас за упоминание о нем, г-н Деведьер вновь подтверждает свою привязанность к Вам, Дютур поручает мне засвидетельствовать Вам его уважение. Вы говорите, что у Вас есть тысячи интересных вещей, чтобы рассказать этим господам. Вы их очень обяжете, поступив так. Они с удовольствием будут Вас слушать. В первую очередь обсудите сюжеты физики, затем – естественной истории, со своим зятем [Тайаном] – сельского хозяйства, и, если готовы проявить ко мне какое-либо снисхождение, сообщите мне в подробностях о нравах, обычаях, традициях, о религии русских. Рассказ о замеченных Вами различиях цивилизованной жизни в столице и пока еще грубых нравов деревни, о состоянии наук и ремесел, о медицине, физике и т. д. доставит удовольствие всем трем названным мною господам
[465].
Впечатления, полученные Роммом в ходе путешествий, находили отражение в его письмах и путевых дневниках. Любопытно, что содержание последних практически не связано с основной целью поездок – педагогической: об ученике Ромм упоминает там довольно редко. Очевидно, он вел эти заметки прежде всего для себя, возможно, надеясь впоследствии с их помощью сообщить об увиденном друзьям или использовать при написании какой-либо научной работы.
