Не откладывая в долгий ящик, Сергей на следующий же день после работы отправился к бабушке. Та все еще носила траур, была в черном свитере и черных просторных брюках, но по-прежнему энергичная и подвижная, несмотря на изрядную полноту. На внука взглянула недобро, да и тон показался Сергею холодноватым.
— Уговаривать приехал? — спросила она. — То-то, я смотрю, носа не кажешь после поминок. Что на этот раз?
И только увидев совершенно потерянное лицо Сергея, смягчилась.
— Ты что, действительно ничего не знаешь? Мой сын требует свою долю наследства. Двадцать пять процентов. Тебе не сказали? Ладно, пошли, кофе сварю и объясню, в чем проблема.
От этих слов Сергей оторопел. Гена требует? Да как это вообще может быть? Бабушка прожила с дедом тридцать семь лет! Тридцать семь лет крепкого брака, совместного быта, помощи друг другу в работе, всегда рядом, в любви и согласии, в горе и в радости, в болезни и в здравии… И Гена, такой мягкий, такой, казалось, порядочный и честный, буквально помешанный на своей науке и работе и не обращающий внимания на материальную сторону бытия, — и вдруг захотел денег? И от кого? От родной матери, которую в любую минуту могут выпереть на пенсию? Нет, немыслимо.
— Видишь ли, дорогой мой внук Сереженька, — начала бабуля, поставив перед ним чашку с кофе и тарелку с бутербродами, — мой муж, то есть твой дед, завещания не оставил. Он, да и я вместе с ним, полагал, что вырастил хорошего неглупого сына, который не создаст своей матери никаких проблем. По закону при отсутствии завещания половина всего имущества считается моей по определению, это так называемая вдовья доля. Оставшаяся же половина является наследственной массой и делится между претендентами на наследство. Сначала идут наследники первой очереди, потом второй очереди, потом третьей. Мы с Геной являемся наследниками первой очереди, и нам причитаются из этой половины равные доли. То есть пятьдесят процентов мне как вдове и по двадцать пять процентов нам с сыном как наследникам от всего, что осталось после твоего деда. Я была уверена, что Гена, как нормальный человек, просто напишет отказ от своей доли у нотариуса и вопрос будет закрыт. Но, вероятно, я переоценила своего сына.
Она сделала глоток из своей чашки и добавила, горько усмехнувшись:
— Или недооценила. Это как посмотреть.
— А что делить-то? — глупо спросил Сергей, ошарашенный сказанным. — У деда разве были большие накопления?
— Накопления-то были, но не такие большие, как все думают. Главное богатство — вот эта квартира в центре в элитном доме и дача на очень дорогой земле. Ну, машина и гараж тоже. И все, что в квартире и на даче находится: книги, в том числе редкие букинистические издания, картины, кое-какой антиквариат, доставшийся тоже в наследство. Мой муж, Сереженька, был не просто известным и заслуженным ученым, он был ученым в четвертом поколении и бережно сохранял то, что ему переходило от прадеда, деда и отца. А теперь придут эксперты, все осмотрят, перепишут, оценят. Полученный результат поделят на четыре, и вот эту сумму я должна буду отдать вам. Имеющиеся накопления тоже поделят. Вот так, мой дорогой.
Сергей помотал головой, как будто наваждение можно было стряхнуть и окажется, что всего этого ужаса нет.
— Погоди, бабуля, а денег на счете у деда много? Может быть, если отдать Гене то, что положено, у тебя останется еще достаточно?
Она невесело рассмеялась:
— Семьдесят пять процентов наших накоплений — это капля в море, они не покроют даже десятой доли тех двадцати пяти процентов, которые хочет получить Гена.
— А как же тогда?
— А очень просто. Мне придется продать квартиру или дачу. Или картины и книги. Или не продавать, а отдать ему, так сказать, в натуре. Эксперты оценят, посчитают, нотариус сделает предложение по мировому соглашению. Не договоримся — будет суд.
— Поверить не могу, — пробормотал он.
— Я бы тоже не поверила, если бы мне сказали о моем сыне такое лет десять назад, до того, как он женился на твоей маме. А теперь… Что ж, все закономерно.
— Ты хочешь сказать, что это мама его заставила?.. — удивился Сергей. — Что это она все придумала?
— Я в этом уверена, — твердо и холодно произнесла бабуля. — Мой сын, такой, каким мы его вырастили, на подобные поступки не способен. Вернее, не был способен. И ничем, кроме влияния твоей матери, я такие перемены в его поведении объяснить не могу.
Сергей возвращался домой с пылающими от стыда и гнева щеками. Неужели бабуля права и вся эта гнусность — мамина затея? Да нет, не может быть… Мама не такая! «А какая? — коварно спросил внутренний голос. — Какая у тебя мама? Ты уверен, что так уж хорошо ее знаешь? Ну-ка расскажи быстренько, какая у тебя мама». Сергей замедлил шаг, чувствуя, как дыхание сбилось и в груди образовался чугунный ком. Мама все умела и со всем могла справиться сама, без посторонней помощи, вот это он знал совершенно точно. И его вырастила без всяких бабушек и тетушек, и Олеську, могла починить кран и разобраться с электропроводкой. И еще она никогда не ныла и не жаловалась. «Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, — снова вылез ехидный внутренний голос. — Насчет того, что мама не жаловалась. Откуда ты это знаешь?» И в самом деле, откуда? Да, она не жаловалась конкретно сыну. Вероятно, и дочери тоже. Но разве она много с ними разговаривала? Разве уделяла им время, внимание, разве давала тепло и ласку? Разве делилась хоть чем-нибудь? Сколько Сергей ни силился — не мог вспомнить ничего, кроме трех вариантов: мама на работе; мама, плотно сжав губы и не говоря ни слова, сосредоточенно и быстро делает что-то по дому — убирает, готовит еду, моет посуду; мама общается с подругами либо по телефону, либо у них дома, либо уходит куда-то. Всё. Больше никакой мамы из собственного детства Сережа припомнить не смог. Потом в их жизни появился Геннадий, они переехали в новую квартиру, но мало что изменилось, и мама по-прежнему активно общалась со своими подругами и ни о чем не разговаривала с сыном, кроме самого необходимого: «Садись ужинать… Надень шапку… Какую оценку получил?» А его все устраивало, он был как раз в том возрасте, когда кажется, что чем меньше взрослые лезут в твою жизнь — тем лучше. Потом университет, новая жизнь, новые друзья, девушки, увлечения, интересы… Разве станешь задумываться о том, как мало ты знаешь о своей матери? Строгая? Да. Жесткая? Да. Самостоятельная? Да. Добрая? Порядочная? Понимающая? Неизвестно… Какие книги ей нравятся? Что заставляет ее плакать? Способна ли она жертвовать чем-то? Нет ответа.
Несколько дней Сергей собирался с мыслями, готовился к разговору, хотел улучить удобный момент, когда дома не будет никого, кроме него и матери. Наконец возможность подвернулась: Геннадий уехал на очередные испытания, Олеська отправилась к подружке на день рождения.
— Я на днях был у бабули, — сдержанно начал Сергей. — Она сказала, что Гена хочет отсудить у нее наследство.
— Не отсудить, а получить то, что положено по закону, — невозмутимо поправила его мать, продолжая смотреть по телевизору какое-то ток-шоу.
