«6-го января. Четверг.
До 9 час. поехали в город. День был серый и тихий при 8° мороза. Переодевались у себя в Зимнем. В 10½ пошел в залы здороваться с войсками. До 11 час. тронулись к церкви. Служба продолжалась полтора часа. Вышли к Иордании в пальто. Во время салюта одно из орудий моей 1-й конной батареи выстрелило картечью с Васильевского острова и обдало ею ближайшую к Иордании местность и часть дворца. Один городовой был ранен. На помосте нашли несколько пуль; знамя Морского корпуса было пробито. После завтрака принимали послов и посланников в Золотой гостиной. В 4 часа уехали в Царское. Погулял. Занимался. Обедали вдвоем и легли спать рано.
7-го января. Пятница .
Погода была тихая, солнечная, с чудным инеем на деревьях. Утром у меня происходило совещание с д. Алексеем и некоторыми министрами по делу об аргентинских и чилийских судах. Он завтракал с нами. Принимал девять человек. Пошли вдвоем приложиться к иконе Знамения Божьей Матери. Много читал. Вечер провели вдвоем.
8-го января. Суббота.
Ясный морозный день. Было много дела и докладов. Завтракал Фредерикс. Долго гулял. Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали все заводы и фабрики. Из окрестностей вызваны войска для усиления гарнизона. Рабочие до сих пор вели себя спокойно. Количество их определяется в 120 000 ч. Во главе рабочего союза какой-то священник — социалист Гапон. Мирский приезжал вечером для доклада о принятых мерах.
9-го января. Воскресенье .
Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело! Мама приехала к нам из города прямо к обедне. Завтракали со всеми. Гулял с Мишей. Мама осталась у нас на ночь» [217].
В то время когда император находился в Царском Селе, в Петербурге произошли кровавые столкновения. Великий князь Владимир Александрович (главнокомандующий войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа) отдал приказ 9 января о пресечении беспорядков в столице. Полиция и войска при разгоне демонстраций применили оружие. Всего в этот день погибли 96 и были ранены 334 человека [218]. Позднее до 27 января из числа раненых скончалось еще 34 человека (в том числе один помощник пристава). Итак, по документальным данным, всего было убито 130 человек и около 300 ранено [219]. Такими печальными последствиями завершилась провокационно спланированная акция социалистов-революционеров, которая породила бунтарские настроения по всей стране.
Накануне событий (8 января 1905 года) великий князь Константин Константинович с тревогой записал в дневнике:
«8 числа ни одна газета не вышла — везде перестали работать. Из окрестностей Петербурга вызваны войска. Ожидают, что в воскресенье десятки, если не сотни, тысяч рабочих соберутся на площади перед Зимним дворцом, чтобы заявить свои требования самому Государю. Но он в Царском [Селе]. Мне кажется, что власти потеряли голову» [220].
Великая княгиня Ксения Александровна тоже отразила свое беспокойство в дневниковой записи:
«8 января. Суббота. — Петербург .
Встали около 9 ч. Утром писала, читала /…/. Сегодня газет нет, типографии тоже закрылись! Забастовка принимает грандиозные размеры, и чем все это кончится, Бог знает. — Из Петергофа вытребованы конно-гренадерский и л[ейб] драгунский полки. Была у меня кн. Грузинская, рассказывала всякие ужасы! /…/ Миша приехал из Гатчины, Дина была. Позже пришли Фогель и Соня. Болтала с последней. Ольга увлекается выжиганием по дереву! Миша говорит, что уже меньше поездов ходит и, вероятно, движение скоро совсем прекратится. У Пети трещит голова /…/. Обедали в Аничкове [дворце]. У Мама застала гр. Воронцова. Он приехал просить, чтобы она завтра уехала с утра в Царское [Село], т. к. ждут на улицах беспорядков и говорят, что рабочие в числе нескольких тысяч с семьями собираются придти к Аничкову [дворцу] с челобитной. Она страшно недовольна, спласирована в высшей степени и находит, что это вздор и глупо, но все же уступила общим просьбам! Нечего сказать, хорошие времена!» [221].
9 января было воскресеньем. Участники шествия с утра выступили из отделов «гапоновского общества» (расположенных в разных частях города) с расчетом, чтобы сойтись к двум часам у Зимнего дворца. Некоторые шествия представляли собою толпу в несколько десятков тысяч человек; многие несли портреты царя и иконы. Всего в них участвовало до трехсот тысяч [222].
По воспоминаниям Г.А. Гапона можно представить картину того воскресного утра:
«Я подумал, что хорошо было бы придать всей демонстрации религиозный характер, и немедленно послал несколько рабочих в ближайшую церковь за хоругвями и образами, но там отказались дать нам их. Тогда я послал 100 человек взять их силой, и через несколько минут они принесли их. Затем я приказал принести из нашего отделения царский портрет, чтобы этим подчеркнуть миролюбивый и пристойный характер нашей процессии. Толпа выросла до громадных размеров… “Прямо идти к Нарвской заставе или окольными путями?” — спросили меня. “Прямо к заставе, мужайтесь, или смерть, или свобода”, — крикнул я. В ответ раздались громовое “ура”. Процессия двигалась под мощное пение “Спаси, Господи, люди Твоя!”, причем когда доходили до слов “императору нашему Николаю Александровичу”, то представители социалистических партий неизменно заменяли их словами “спаси Георгия Аполлоновича”, а другие повторяли “смерть или свобода”. Процессия шла сплошной массой. Впереди меня шли мои два телохранителя…» [223].
Когда шествие от Нарвской заставы во главе с самим отцом Гапоном подошло к Обводному каналу, путь ему преградила цепь солдат. Толпа, несмотря на предупреждения, двинулась вперед, подняв плакаты: «Солдаты, не стреляйте в народ». Дан был сначала холостой залп. Толпа продолжала идти. Тогда был дан боевой залп. Несколько десятков человек было убито или ранено. Гапон скрылся, предоставив толпу самой себе, которая в беспорядке отхлынула назад. После трагических событий отец Георгий Гапон был лишен сана, бежал за границу, где активно вращался в революционных эмигрантских кругах. Выпустил книгу «История моей жизни».
В этот день в других районах столицы (Васильевский остров, Выборгская сторона) происходило то же, что у Нарвской заставы: демонстранты доходили до кордона войск, отказывались разойтись, не отступали при холостых залпах и рассеивались, когда войска открывали огонь на поражение. Молва тотчас же приумножила число жертв. По окончательной официальной сводке, было убито 130 человек и ранено несколько сот. Но дело было не столько в числе жертв, а в самом факте массового народного движения против власти в военное время, столкновения толпы с войсками на улицах Петербурга.
Эти события получили и большой международный общественный резонанс. Так, например, в воспоминаниях княгини Ю.Ф. Кантакузиной, внучки президента США, указывается: «Впоследствии я узнала, что мои родители всерьез озабочены происходящим в России, поскольку все нью-йоркские газеты писали о Кровавом воскресенье крупными буквами, сообщалось, будто около 50 тысяч человек было убито, и Нева покраснела от крови! По правде говоря, я никогда не слыхала, чтобы в эти дни беспорядков было убито больше 285 человек» [224].
