«Ты рассказывал мне сказки, да только я не верила тебе…» –
пел старенький Арсюшин кассетник.
Костолому стало скучно в тишине. Проглядев Арсюшину
фонотеку, где, кроме Вертинского, Галича и самого Арсюши, были только Моцарт и
Вивальди, Костолом сплюнул с досадой. Однако, пошарив в своих бесчисленных
карманах, он обнаружил недавно купленную кассету группы «Комбинация». Ее и
поставил на всю мощность хилого магнитофона «Электроника». Потому и не услышал
Костолом ни шагов на лестнице, ни легкого скрипа двери.
Выстрела он тоже не услышал. Он упал к ногам опешившего
Арсюши и ткнулся квадратной головой ему в колени. Какое-то время для него еще
звучали развеселые девичьи голоса, но звук их развалился на куски. Стало тихо.
Глава 24
Ранним утром на маленькой станции Камыши, в девяноста
километрах от Москвы, из электрички вышел человек. Сыпал мелкий, колючий снег.
Человек застегнул «молнию» теплой пуховой куртки, натянул на уши спортивную
шапочку и зашагал по слякотной тропинке в сторону деревни.
Вряд ли в этом небритом, осунувшемся человеке с рюкзаком за
плечами кто-нибудь мог узнать рекламного красавца, преуспевающего бизнесмена,
владельца небольшой, но процветающей посреднической фирмы «Пульс» Анатолия
Владимировича Вейса.
– Скажите, – обратился он к встречной старушке, – в деревне
кто-нибудь сдает комнату или пристройку?
– Ох, сыночек, – вздохнула старушка, – от деревни-то ничего
не осталось. Две с половиной бабки, да дедок на лавке. А ты на лето, что ли,
договориться хочешь?
– Нет. На сейчас. Недельки на две.
– Что же за надобность у тебя?
– Отдохнуть хочу. Воздух у вас чистый, тишина.
– И сколько платить будешь?
– Сколько скажут, столько и заплачу.
– А, ладно, – махнула рукой старушка, – взять тебя к себе,
что ли? Человек ты, вижу, культурный, смирный, непьющий. Или как?
– Непьющий, – кивнул Вейс, – и смирный.
– Вот и славно. Дровишек мне заодно наколешь. Я ведь одна
живу, старик мой два года как помер. Внучат на лето привозят. Как звать-то
тебя?
– Анатолий.
– А я – Полина Сергеевна. Можно просто тетя Поля.
Старушка привела его в чистую, добротную избу в самом центре
деревни.
– Дом большой, а теплых комнат всего две, – объяснила она, –
вот во второй и живи.
Комнатка оказалась удивительно нарядной – цветные половички,
белоснежные крахмальные занавески, круглый стол, покрытый вышитой скатертью,
пружинная кровать с блестящими шишечками.
– Питаться-то где будешь? – спросила хозяйка, вручая ему
ключ.
– Пока не знаю, – пожал плечами Вейс, – у меня проблем с
этим нет. Чаю попью с каким-нибудь бутербродом, и сыт.
– Бутерброды для мужика-разве еда? Вот купишь продуктов в
магазине на станции, я тебе сготовлю, что скажешь. Щей могу наварить,
картошечка у меня своя. Ты же отдыхать приехал. Зачем желудок портить?
Вейс достал бумажник и протянул хозяйке пачку
пятидесятитысячных купюр.
– Здесь семьсот. По пятьдесят в день, за две недели.
– Много даешь, сынок, – смутилась старушка. – Такая комната
летом двадцать пять в день стоит, а сейчас и того дешевле. Но, коли тебе не
жалко, возьму, не откажусь. За такие деньги и накормлю тебя от пуза!
Оставшись один, Вейс улегся на белое покрывало, уставился в
потолок и пролежал так, не шевелясь, около часа.
* * *
К дому Стивена Света подъехала, как и обещала, в половине
десятого.
– Честно говоря, я немного волнуюсь, – сообщил старик,
открыв ей дверь. Лене позвонил какой-то мужчина, она очень быстро оделась и
сказала, что должна съездить на Брайтон к своему другу Арсюше, отдать ему
какую-то книгу.
– Давно она уехала?
– Часа полтора назад. Но обещала вернуться до вас.
– Можно я позвоню?
– Да, конечно. – Стивен провел Свету в гостиную к телефону.
Набрав номер, она быстро произнесла:
– Брайтон. Ресторан «Очи черные». Оздоровительный центр
«Доктор Никифоров». Кличка Доктор. Чеченец, – и повесила трубку.
– Не волнуйтесь, – мягко сказала она Стивену, – я сейчас
поеду и привезу Лену.
– Лучше подождите ее здесь. Она же обещала.
– Вы не знаете этого Арсюшу. Он начнет ей читать свои стихи,
и придется ей слушать до позднего вечера.
– Почему? Я знаю Арсюшу. Я потому и волнуюсь, что это не он
звонил. У него такой чистый низкий голос, у звонившего был совсем другой. И
потом, Лена разговаривала как-то очень напряженно. Русского я не знаю, слов не
понял, но интонация и выражение ее лица…
«Молодец старик!» – мысленно похвалила его Света и сказала
как можно спокойней:
– Тем более лучше мне поехать.
– Но вы можете разминуться.
– Если она вернется раньше, вы меня просто подождете.
– Ох, не пойдем мы сегодня ни в какой ресторан, – вздохнул
Стивен, провожая Свету до машины.
– Обязательно пойдем! – Света захлопнула дверцу и рванула по
пустой улице с недозволенной скоростью.
У одного светофора она сняла шикарный пиджак, надела свитер
и куртку. У другого – быстро наложила легкий макияж. У третьего – закурила,
стараясь успокоиться.
«Ну, предположим, – думала она, – его взяли в заложники. Он
полез что-то выяснять и попался. Сам виноват, не младенец. Зачем было нестись
по первому звонку? Они бы все равно его убили, Лена не могла не понимать этого.
И все-таки помчалась спасать – чтобы и ее прикончили. Надо же было столько от
них убегать, а потом ринуться прямо к ним в лапы! Она наплевала на себя, но
ребенок… Теперь все…»
Света понимала, что едет напрасно. В Арсюшиной хибаре сейчас
скорее всего лежат два трупа. Нет, три – маленький, так и не родившийся
ребеночек в Ленином животе.
«Господи! – неожиданно для себя взмолилась Света. – Господи,
дай ей шанс, последний, невозможный шанс, ей и ее ребенку!»
Еще издали Света увидела высокие клубы черного дыма. В
переулке, у маленькой двухэтажной халупы, той самой, к которой она шла, стояло
несколько пожарных и полицейских машин, фургон «скорой помощи».
