– Ребенка, – улыбнулась Лена, – просто ребенка. Разве так
важно, какого он будет пола? Впрочем, если бы люди могли выбирать, на свет
рождались бы, наверное, одни мальчики. Почему-то все мужчины ждут непременно
мальчиков, а женщины хотят им угодить.
– А я всегда хотел девочку, дочку… – тихо сказал Кротов.
Глава 18
Самолет улетал в Нью-Йорк в среду, в половине одиннадцатого
вечера. Народу в Шереметьево-2 было довольно много, но Света сразу заметила
Полянскую у одного из столиков перед выходом в зал отлета. Лена заполняла
таможенную декларацию. Кротов стоял рядом и напряженно всматривался в толпу.
«Успокойся, дружок, – усмехнулась про себя Света, – здесь
безопасно. Все начнется там, в городе-герое Нью-Йорке».
Несколько длинных очередей к будкам пограничного контроля
постепенно таяли. Посадку объявили уже трижды. Кротов отдал Лене ее легкий
рюкзачок, потом как-то неловко пожал руку.
«Тоже мне товарищ! – прокомментировала про себя Света. –
Даме руку целуют, а не пожимают. Ну, давай, решайся, долдон милицейский!»
Но Кротов так и не решился. Лена уже стояла в кабинке перед
пограничником между хитрыми зеркалами.
Пограничник раскрыл ее паспорт. Посадка заканчивалась. И
вдруг Сергей бросился через ограждение к кабинке…
– Вы куда?! – вскричал пограничник, но ответа не услышал…
Между хитрыми зеркалами пограничного контроля стояли далеко
не юные мужчина и женщина и самозабвение целовались.
– Граждане! Вы что, спятили?! – продолжал орать пограничник.
– Мужчина, выйдите вон отсюда! Женщина, вы на самолет опоздаете!
– Простите, пожалуйста, – оторвавшись наконец друг от друга,
хором ответили они.
«Ну, вы даете, ребята!» – весело засмеялась про себя Света.
Кротов, не оглядываясь, быстро пошел к выходу. Сердце его
колотилось. Садясь в машину, он все еще чувствовал нежный вкус прохладных
Лениных губ.
Лена упала в мягкое кресло «Боинга» и закрыла глаза, «Какие
у него щекотные усы, – подумала она, – как все странно и неожиданно!»
Значит, ей не послышалось тогда, на Шмитовском, как он
ответил на чей-то вопрос: «Это твоя женщина?» – «Моя, конечно!» Что-то с самого
начала произошло между ними такое, чего не было у нее ни с кем и никогда.
В двадцать лет любая влюбленность может показаться главной и
единственной в жизни. В тридцать пять ошибаться уже нельзя: во-первых, стыдно,
во-вторых, почти не остается времени, чтобы исправить ошибку. Как же
получилось, что этот усатый подполковник, с которым они знакомы меньше недели,
вдруг стал для нее единственным близким человеком?
«Получилось – и все! – ответила себе Лена. – Лучше бы я
встретила его раньше… Но спасибо, что вообще встретила».
Три дня после того ужасного утра она прожила в чистой,
спокойной квартире Кротова, печатала на его старенькой «Олимпии» перевод
рассказа, который он сам потом отвез в редакцию и сам забрал у секретарши Кати
ее билеты. Он обращался с ней как с малым ребенком, старался угадать, что она
любит из еды, приходил домой с полными сумками продуктов и вечером к плите ее
не подпускал.
Лена знала, что с женой он развелся год назад и детей нет.
Но должна же быть какая-нибудь женщина… Наверняка кто-то приходит ночевать к
сорокалетнему холостяку. Каждый раз, когда его не было дома, она вздрагивала от
телефонных звонков: вдруг, если она возьмет трубку, потом ему придется перед
кем-то оправдываться и объяснять, что за женщина живет в его квартире.
Днем телефон молчал. Звонили Кротову только после семи
вечера и только по служебным делам.
Она знала, что, отбросив все дела, взяв неделю в счет
отпуска, он занимается Лесногорской больницей; знала, что его отстранили от
расследования, чуть ли не подозревают в убийстве Бубенцова…
Вот уж о ком вовсе не хотелось думать. Отвращение боролось с
жалостью: конечно, профессиональным киллером Бубенцов стать не мог, но
связаться с какой-нибудь бандой мог вполне. Он был жаден до денег и неразборчив
в средствах. Хорошо стрелял. Так получилось, так совпало: кому-то показалось
удобным послать к ней в качестве убийцы бывшего мужа. Чем плоха версия
ревности? Бубенцова припугнули как следует, и он пошел. Остается загадкой, кто
выстрелил ему в затылок в последний момент. Лена знала, что не Кротов, хотя,
окажись он на месте неизвестного ангела-хранителя, сделал бы то же самое. Но
кто? Кому она нужна, кроме Сергея Кротова?
– Просыпайтесь, пристегнитесь, пожалуйста.
Самолет летел до Нью-Йорка с двумя посадками. Первая была в
Шеноне, в Ирландии.
Стаяла глубокая ночь, лил ледяной дождь, завывал ветер.
Быстрые косые капли высвечивались блуждающими лучами прожекторов на несколько
мгновений и тут же исчезали во мраке. От этого в здании аэропорта было особенно
уютно. Молоденький конопатый пограничник улыбнулся Лене:
– Добро пожаловать в Ирландию, мэм! Не люблю ноябрь,
скверная погода.
В огромном зеркале Лена увидела свое отражение во весь рост.
Она всегда выглядела моложе своих лет, не прилагая к этому никаких усилий, –
просто в лице и во всей худенькой фигурке было что-то неуловимо юное, даже
детское. Выпирающий живот не сделал ее массивной и тяжелой. «Интересно,
разнесет меня после родов, к многих, или я останусь такой же тощей?»
Лена расстегнула заколку, и длинные темно-русые волосы упали
на плечи. Достав из сумочки щетку, она вдруг заметила рядом со своим отражение
высокой красивой блондинки. Что-то было в ней знакомое. Совсем недавно Лена
где-то видела это лицо в обрамлении коротких светлых волос.
«Кажется, эта девушка рекламировала жвачку…» – рассеянно
отметила она.
На долю секунды их глаза встретились.
«Нет. Не жвачка. Вообще не реклама. Что-то совсем другое».
Лене показалось, что девушка тоже узнала ее. Узнала – и тут же исчезла,
растворилась в праздной транзитной толпе.
Следующая посадка была в Канаде, в Калгари. Опять пришлось
выходить из самолета и в совершенно уже сонном состоянии полтора часа слоняться
по транзитному залу аэропорта. Поспать за все шестнадцать часов полета так и не
удалось. Без конца разносили еду и напитки. Блондинку Лена так и не увидела
больше – ни в аэропорту, ни в самолете.
* * *
Свете доводилось бывать за границей, и не раз но в Америку
она попала впервые. Не меньше получаса «Боинг» кружил над аэропортом Кеннеди,
не мог сесть из-за сильного ветра. Света немного волновалась: кончилась
шестнадцатичасовая передышка. Начинается работа. Еще несколько минут можно
посидеть, расслабленно откинувшись на мягкую спинку кресла и закрыв глаза…
