– Вы уж простите меня, Борис Вадимович. Характер такой дурацкий
– вечно лезу не в свое дело. Сейчас же начнем готовить больную.
* * *
Лене хотелось спать. Она то и дело проваливалась в тяжелое
забытье, но только на несколько мгновений: боялась заснуть и упасть на склизкий
пол.
В подвале было темно, только полоса лунного света
пробивалась сквозь пыльное приоткрытое окно высоко, под самым потолком.
Как ни противно было ступить босыми ногами на грязный пол,
Лена решила обойти подвал. Глаза уже привыкли к темноте, но все равно идти
приходилось ощупью. Она осторожно двинулась вдоль стены, больше всего на свете
боясь наступить на крысу.
В подвале была свалена поломанная мебель, тюки с тряпьем,
фанерные ящики и прочий хлам. Несколько ящиков валялось прямо под окном,
единственным окном со сбитой металлической решеткой – остальные были намертво
зарешечены.
Ящики оказались достаточно прочными. Лена поставила один на
другой и попробовала влезть. Получилось низковато, приоткрытое окно было на
уровне груди. Понадобился еще ящик.
Наконец удалось соорудить нечто вроде лестницы. На рассвете
она выберется на улицу и пойдет в ближайшее отделение милиции. И что скажет?
Ладно, это потом…
Из ящиков торчали гвозди, Лена до крови исцарапала себе руки
и ноги. Распотрошив тюк с тряпьем, она вытянула несколько изодранных простыней,
разобрала всю конструкцию, обмотала простынями каждый ящик и составила их в том
же порядке. Потом подтащила разворошенный тюк, уселась на нижний ящик, а ноги
положила в мягкие сухие тряпки. Все, теперь можно было расслабиться и спокойно
дождаться рассвета.
Спать уже не хотелось. Устроившись поудобнее, Лена
попыталась вспомнить, что же с ней произошло.
В кабинете ультразвука ей намазали живот какой-то
желеобразной гадостью. Пожилой врач качал головой, глядя на мерцающий экран.
Было шесть часов вечера…
После того как ей сказали, что ребенок мертвый, захотелось
скорее уйти. Лена вытерла живот полотенцем, зашнуровала сапоги. Она не поверила
этому милому доктору и была совершенно спокойна. Но он почему-то схватил ее за
руку и стал щупать пульс.
– Подождите, подождите, деточка! Куда же вы сейчас пойдете в
таком состоянии? Я просто не имею права вас отпускать, миленькая вы моя. Сейчас
вот укольчик сделаем, вы посидите немного, успокоитесь. Я вам пока направление
выпишу, завтра утречком в больницу, а сейчас уж посидите, отдохните, а потом
ступайте себе домой. Я ведь понимаю, вам непросто такое пережить, но все будет
хорошо, время лечит…
Врач тараторил ласково, при этом крепко держал Лену за руку
и заглядывал ей в глаза. Тогда даже показалось, будто он действительно
сочувствует, переживает за нее. Фамилию его Лена вспомнить не могла, а вот
лицо, такое доброе, интеллигентное, с аккуратненькой седой бородкой, как у
Айболита, стояло у нее перед глазами.
Дальше был полный провал – дыра в памяти. А потом – тяжкое
пробуждение на больничной койке.
И тут Лена похолодела: а что, если этот Айболит успел ей
вколоть вместе со снотворным что-то, стимулирующее роды? Если сейчас, в этом
грязном подвале, она родит крошечного ребеночка, который погибнет у нее на
руках?
«Так. Спокойно! – скомандовала себе Лена. – Надо вспомнить,
как начинаются роды. Господи! Откуда мне помнить? Только по чужим рассказам…
Схватки. Сначала редкие, потом чаще и больней».
Лена закрыла глаза и прислушалась к себе. Нет, ничего не
болело, только сердце колотилось и коленки дрожали. И вдруг, неожиданно для
себя, она впервые заговорила с ребенком: «Все в порядке, малыш. Мы с тобой
молодцы». И прямо под рукой она почувствовала легкое, упругое движение. Так
таинственно и нежно отозвалось в ней это движение, что она на несколько секунд
забыла, где находится, только слушала себя, свой еще небольшой, но уже
одушевленный живот.
– Нет – сказала она вслух, – ничего не вкололи. Ты у меня
здоровый, крепкий малыш. Только промедол, но это мы переживем. Ты родишься в
срок, и никто нас с тобой больше не тронет!
И опять, но уверенней и сильней, чем в первый раз, ребенок
шевельнулся.
* * *
Амалии Петровне Зотовой, заведующей гинекологическим
отделением Лесногорской городской больницы, было шестьдесят лет. Высокая,
полноватая той приятной полнотой, которая только красит женщину после
пятидесяти – морщин меньше, и фигура имеет солидный, царственный вид, – Амалия
Петровна ухаживала за собой тщательно и с любовью.
Каждое утро она начинала с жесткой получасовой гимнастики,
принимала контрастный душ. Раз или два в неделю посещала очень дорогой и
престижный салон красоты. Ее идеально подстриженные и уложенные седые волосы
были слегка подцвечены специальной французской краской, которая придавала им
голубоватое сверкание. Еще три года назад Амалия Петровна пользовалась для этих
целей обыкновенными синими чернилами, разведенными в четырех литрах воды. Три
года назад она не могла себе позволить даже такую мелочь, как целые, нештопаные
колготки…
А сегодня в ушах и на пальцах Амалии Петровны посверкивали
крупные бриллианты самой высокой чистоты, а в «ракушке» под окнами
трехкомнатной квартиры стояла новенькая серебристая «Тойота».
Всю последнюю неделю Амалии Петровне не везло. Не было
сырья, а его требовали срочно, причем не для очередной серии препарата на
продажу, а для какого-то конкретного, очень важного человека. Речь шла не о
деньгах, а о «крыше», о крупном чиновнике то ли из Минздрава, то ли из МВД.
Когда неделю назад Амалии Петровне позвонили, она ответила
коротко: «Надо – значит будет». Однако, просмотрев свой резервный список,
обнаружила, что раньше чем через месяц никакого нового поступления сырья не
предвидится. Она стала обзванивать своих поставщиков. Их было немного, всего
четверо – трое в Москве и один в Клину. Но и у них пока было пусто.
На третий день Амалию Петровну пригласили для разговора в
ресторан «Христофор Колумб» на Тверской, и разговор состоялся весьма серьезный.
Впрочем, возникшую проблему нельзя было назвать неожиданной.
Три года дело набирало обороты, росло число заказчиков. Еще два месяца назад
Амалия Петровна предупредила:
– Мы работаем без сырьевых запасов. Уходит все – до
миллиграмма. Холодильник пуст.
– Ну что же делать? – ответили ей тогда. – Ищите новые
варианты, разрабатывайте новые источники. Это ваша прямая обязанность. Нельзя
же выстраивать наших заказчиков в очередь.
Легко сказать: «новые источники»! В тот же вечер она еще раз
обзвонила поставщиков и назначила каждому из них встречу в разных местах Москвы
на разное время, с интервалами в два часа.
