Во-вторых, гражданство стало теперь наследственной привилегией, из него неукоснительно исключались постоянно проживавшие чужестранцы. Согласно подсчетам Гомме, они составляли десятую часть от общей численности населения и состояли в основном из ремесленников и работников мастерских.
Наконец, производство основывалось на рабстве, даже мелкий землевладелец имел одного или двух рабов, большинство тех, кто был занят на рудниках или на производстве, и даже полицейские являлись рабами.
Хотя горожане трудились в своих хозяйствах, упорно занимались ремеслами, выполняли небольшие подряды на общественных работах, действовали как наемные работники у своих сограждан и даже работали на рудниках, они имели возможность заниматься политикой и культурой, и все же чужеземцы по-прежнему не занимали мест в правительстве. Что же касается рабов, то они и вовсе не имели никаких прав.
Более того, доходы в казну, из которых платили магистратам, присяжным и членам собраний, происходили из двух значительных источников. Во-первых, это были рудники в Лаврионе — богатейшие серебряные рудники, находившиеся в Аттике, они в основном разрабатывались рабами под управлением местных подрядчиков, принося хороший доход государству.
Во-вторых, Афины оставались имперским городом, который собирал дань с подчиненных полисов. Известно, что Афинская империя (Афинский морской (Делосский) союз) началась как лига свободных городов, выступивших против Персидской (иранской) империи Ахеменидов. Дань сначала заключалась в поставке кораблей, которые союзники оснащали и укомплектовывали людьми, предназначая для общественной защиты. Однако после 450 года до н. э. некоторые союзники почувствовали себя угнетенными и попытались восстать, однако были подавлены военной силой.
Поэтому все население Афин в известной степени представляло собой необычайно большой и разнообразный правящий класс. Демократия во многом достигалась не столько путем явного распределения богатств, которые производились (или получались от членов морского союза), сколько через освобождение от нищеты и угнетения бедных афинских граждан. Когда же после потери «имперского» статуса главы морского союза (после поражения в Пелопоннесской войне 431–404 гг. до н. э.) внешние поступления в Афины прекратились, конфликт между бедными и богатыми проявился с особой силой. Впоследствии Афины утратили свою полную автономию и в конце IV века до н. э. вернулись к умеренной олигархии (под давлением Македонии).
Напротив, Рим демонстрировал рост олигархии. После выдворения этрусских правителей органы управления — совет (сенат) и должности магистратов (вначале назывались преторы (предводители), затем консулы) — попали в руки аристократии, патрициев, обязанных своей властью не только земельной собственности, но также и статусу своих предков — родовитых римлян, как правило отличившихся в боях.
Как и греческие аристократы, патриции использовали органы управления против плебеев (неродовитых римлян, по происхождению переселенцев, даже если в далеком прошлом). Плебс включал как ремесленников и мелких землевладельцев, так и некоторых членов побежденных римлянами кланов, обогатившихся с помощью денежной экономики. В результате плебеи путем сецессиона — разновидности всеобщей стачки — обеспечили себе не только защиту от должников и право смешанных браков с патрициями, но также долю в их поместьях и добились определенных политических привилегий — права голосования и выбора консулов.
Практически только крупные землевладельцы и в меньшей степени удачливые ростовщики выиграли от этих уступок. Мелкие хозяйства разорились из-за обязательной службы в постоянных войнах и поэтому оказывались вынужденными уступить свою собственность более богатым соседям.
Сенат был центральным органом Римской республики. Он обсуждал все важнейшие вопросы внешней и внутренней политики, а до середины IV века до н. э. утверждал и законодательные решения народных собраний. У консулов была высшая власть (империй) и основные функции царей, за исключением жреческих обязанностей. Постепенно наряду с этой высшей магистратурой стали возникать и другие, первоначально ей подчиненные: квесторы, которые были помощниками преторов по судебным делам, а потом приобрели функции казначеев, и эдилы, которые были помощниками преторов по городскому хозяйству. В то время как все жители были обязаны голосовать на выборах магистратов, голосование организовали таким образом, что богатые землевладельцы вместе с теми, кто от них зависел, могли контролировать выборы. Одновременно расходы занимавших высшие посты оказались настолько обременительными, что только богатые могли их себе позволить.
Наконец, отправление культов оставили за старыми семьями и смогли использовать, чтобы лишать законной силы любые неудобные для общества решения. Ведь общественные дела можно было вести только тогда, когда авгуры и гаруспики объявляли о благоприятных предзнаменованиях в соответствии с системой гаданий, подобных месопотамским, которым научились у этрусков — по печени священной жертвы, а этруски восприняли это в Малой Азии, возможно от хеттов. (Видимо, здесь другие причинные связи. Лингвистические исследования говорят, что у хеттов (точнее, индоевропейцев несийцев, принявших название хеттов) и италиков в языке (и, видимо, не только в языке) существует больше общего, чем между другими сообществами индоевропейцев. Значит, они происходят от одного объединения людей, которое давно начало выделяться в общем индоевропейском массиве — еще до экспансии индоевропейцев далеко за пределы первоначального ареала заселения (евразийские степи и лесостепи между Днепром и Алтаем, позже Енисеем). Интересно, что такую же особую лингвистическую близость вместе с италиками и хеттами разделяют тохары, которых исторические судьбы занесли в Синьцзян, а затем в Индию. — Ред.)
Под управлением сената Рим за три столетия поднялся, превратившись из скромного городского поселения в столицу империи, чья власть определяла жизнь всего Апеннинского полуострова (Италии), Сицилии, Испании, Северной Африки и Греции. Однако те, чьим оружием были завоеваны эти земли, часто теряли свои наделы в Италии, которые поглощались крупными землевладельцами и обрабатывались затем рабами. Богатства завоеванных земель обогащали только олигархию сената и новый «средний класс» ростовщиков, арендодателей и подрядчиков, чьи орды рабов из пленников конкурировали на рынке труда с лишившимися собственности отечественными крестьянами и ремесленниками.
Социальный фермент железного века начал растворять установившиеся идеологии, основой которых были корпорации жрецов и чиновников, выделившиеся еще в бронзовом веке. Однако даже в старых восточных государствах, где варвары сбрасывали «божественных правителей» и разрушали империи, представление о том, что земная империя является отражением царства богов, оставалось неколебимым. Соответственно, вавилонские жрецы еще более ревностно, чем прежде, отправляли традиционные обряды, старая шумерская идея судьбы (рока) снова вышла на первый план.
Новые варварские народы, вступившие в контакт с цивилизацией и испытавшие разъедающее влияние денег, в определенной степени сохранили старую племенную структуру общества, не разделенного на составные части.
