Весь этот пояс был относительно засушливым, хотя в доисторические времена климат здесь был более влажным, чем сегодня. Постоянные поселения размещались только по берегам рек или близ не пересыхающих летом источников воды. Сельское хозяйство в значительной степени зависело от полива, хотя удавалось получать «промежуточный» (третий) урожай и на орошаемых дождями землях Палестины и Сирии или после разлива водотоков даже в Аравии, где только орошение гарантировало получение урожая.
По всему региону выращивали всего несколько видов плодовых деревьев и винограда, еще не введенных в культуру, перспектива постоянного ежегодного сбора фиников, оливок, инжира или винограда являлась мощным побудительным стимулом, чтобы люди селились там, где росли данные растения. Садоводы оставляли кочевой образ жизни и начинали заниматься земледелием.
Рытье и обустройство оросительных каналов становилось более важной социальной задачей, чем даже возведение оборонительных укреплений или устройство улиц. Представляя собой единое целое, сообщество должно было распределять между отдельными пользователями воду, которая собиралась с помощью коллективных усилий.
Теперь контроль за водой предоставлял в распоряжение общества реальную власть, дополняемую сверхъестественными санкциями. Общество могло лишить доступа к каналам бунтарей, которые не соглашались с общими правилами поведения. В засушливой зоне подобное наказание оказывалось более действенным, чем в умеренном или тропическом климате, где в относительном изобилии имелись земля и вода.
Выше очерченная зона прерывалась горами и пустынями, почти непригодными для жизни людей. Однако между ними имелись более гостеприимные степи, где были разбросаны селения, располагаясь не слишком густо, так что скотоводы могли перемещаться со своими стадами, отчего контакты происходили не столь остро, как в лесостепных районах. Западная часть этого переходного пояса и обозначается как «Плодородный Полумесяц».
Его западной оконечностью являлся Египет. Там, в сравнительно неширокой долине Нила развилось земледелие вопреки угрожающей с двух сторон пустыне. Ежегодные наводнения орошали прибрежную полосу и широкую дельту, расположенную к северу. В то же время река представляла собой идеальное средство сообщения, и по ней можно было доставлять даже объемные грузы от первого порога Нила до Средиземноморья.
Долины и равнины Палестины и узкой полоски прибрежной земли в Сирии образуют продолжение «полумесяца», там, где осадки оказываются достаточными даже для сухого (то есть без орошения) культивирования почвы. Оттуда к востоку от горных массивов Ливан и Антиливан тянется широкая полоса степи, простирающаяся вплоть до гор Ирана (Загрос и др.), расположенных за Тигром.
Благодаря таким рельефу и зональности в древних Сирии и Ассирии (провинция Мосул) выпадали достаточные зимние дожди, обеспечивая пастбища для овец и даже получение некоторого урожая зерна. Все же постоянные поселения на самом деле ограничены оазисами и множеством рек, стекающих с гор Армянского нагорья, — Евфратом, Балихом, Хабуром, Тигром, Большим и Малым Забом.
Наконец, восточный рог «полумесяца» образован расположенной ниже долиной Тигра — Евфрата, где две этих реки, подобно Нилу, использовались для орошения и перевозки грузов.
За ними к востоку простирается Иранское нагорье с пустынями в центре. Однако с горных склонов повсюду стекают водные потоки, достаточные, чтобы орошать поля и сады. Наконец, за горами Белуджистана располагаются Синд и Пенджаб. Здесь влияние Междуречья ощущается особенно сильно, благодаря полноводному Инду и шести его притокам, обеспечивающим орошение и перевозки грузов.
Археологические находки начинаются здесь с небольших оазисов, расположенных в степях и на плато. Несмотря на постоянный страх перед засухой, здесь было менее рискованно возделывать землю, нежели под угрозой затопления на низменностях вдоль крупных рек. Постепенно жившие здесь люди осваивали технологии не только орошения, но и осушения земель.
С подобным сообществом мы уже встречались в Сиалке (Тепе-Сиалк) в Западном Иране. Самая древняя из обнаруженных здесь культур соотносится с другими поселениями, расположенными и к северу вплоть до Анау в оазисе Мерв (Мары в современной Туркмении).
В Сиалке мы наблюдаем вторую стадию — в деревнях, выстроенных на руинах тех, что описаны. На смену глинобитным жилищам пришли более прочные дома из обожженного на солнце кирпича. Собирательство утрачивает свое значение, среди домашнего скота появляются лошади.
Раковины приносили сюда через горы с побережья Персидского залива. Медь становится обычным материалом, хотя и воспринимается как высшая разновидность камня, выработанного холодной ковкой. Орудия изготавливали из местной кости, камня, кремнистого известняка (сланца); к этому можно добавить обсидиан, завозившийся в незначительном количестве. Для обжига и сушки горшков строились особые печи.
Затем поселение Сиалк III переместилось на новое место, рядом со старым и орошаемое тем же самым источником. Домашняя утварь также местная и изготовлена из местных материалов. Но появились более грамотно сделанные медные топоры и другие изделия, изготовленные посредством литья в форму, продолжавшие оставаться роскошью.
Золото, серебро и лазурит ввозились из Северного Афганистана. Появилась керамика, сделанная на вращающемся гончарном круге, а не вылепленная вручную, а также мастера-гончары. Чтобы обозначить свои изделия, они начали помечать их печатями.
Наконец, Сиалк IV представлял собой поселение эламитов, которые привнесли древнюю цивилизацию из аллювиальной долины реки Керхе (где находилась столица Элама Сузы, ныне на этом месте иранский город Шуш. — Ред.) и распространили ее примерно в 3000 году до н. э. на местных горцев.
Те же стадии выделяются в Сирии и Ассирии, хотя нельзя доказать, что они шли параллельно с Сиалком в Иране. От Рас-Шамры (Угарита), расположенного на Средиземноморском побережье Сирии (близ Латакии), до Ниневии и Тепе-Гаура к востоку от Тигра разбросаны развалины поселений, близких к описанной выше неолитической культуре, однако не идентичных ни иранским, ни египетским неолитическим сообществам.
Следующий ряд поселений, представляющий вторую стадию, построили люди, с самого начала удивительно однородные во всем поясе. Археологи называют их халафийцами, по месту, где впервые выявили их изделия (Телль-Халаф на реке Хабур, притоке Евфрата). Они также занимались смешанным земледелием, полагались на орудия собственного изготовления, в основном сделанные из местного камня и кости.
Однако даже в верховьях Хабура они получали раковины, доставлявшиеся с побережья Персидского залива, и широко использовали обсидиан, ввозившийся с вулканических гор Армянского нагорья. Близ озера Ван существовали сообщества халафийцев, занятые выработкой изделий из обсидиана на экспорт, подобно изготовителям кремневых орудий неолитического периода в Англии.
Более того, халафийцы явно были знакомы с металлом, возможно, и с зачатками металлургии. Встречались и вазы, великолепно украшенные разноцветными рисунками. Они обжигались в специально построенных печах для обжига, похоже, что их изготовители являлись профессионалами.
