Константинополь оказался исключением. Два главных политических события при сыне Константина Констанции II определили постоянное местоположение политической власти в новых стенах столицы. Первое – новый император учредил там для восточной половины Римской империи сенат, который должен был соответствовать величию своего аналога в Риме. На этот раз стимулов оказалось достаточно, и богатые землевладельцы Восточного Средиземноморья вереницей поспешили в новые дома, к новым обязанностям и почестям на берегах Босфора. С этого времени сенат Константинополя стал главной политической аудиторией для имперской политики; его члены являлись людьми, которым нужно было рекламировать и оправдывать только политику и чье важное положение в домашних провинциях, из которых они прибыли, делало их поддержку инициатив императора в sine qua non
[13] для их личной успешной реализации. Второе – в IV в. вообще происходило постоянное расширение размеров центральных бюрократических учреждений империи. Это имело место в равной степени и на востоке, и на западе страны, но в восточной ее половине все новые учреждения надежно располагались в Константинополе и привлекали туда важных служащих с новыми функциями. Такое двоякое развитие событий привело к тому, что центральную власть невозможно было эффективно осуществлять ни из какого другого места Восточного Средиземноморья. В результате автоматически появилось желание и разрешить все логистические трудности центральной власти, и обеспечить новую столицу соответствующим спектром удобств и удовольствий. Поэтому к тому времени, когда Теодорих прибыл в Константинополь, из куколки, которым был некогда этот небольшой греческий городок, появилась удивительная бабочка-столица
[14].
Приехав с северо-запада по главной военной дороге через Балканы, юный гот вступил в город через Харисийские ворота – самые северные из главных ворот, ведущих через стены, построенные императором Феодосием и защищавшие Константинополь. Редко какой город был так хорошо защищен. Первое препятствие – ров шириной 20 и глубиной 10 м; за ним (еще 20 м ровной местности) следовала внешняя стена толщиной 2 м у основания и высотой 8,5 м, усеянная в общей сложности 96 башнями, расположенными на расстоянии 55 м друг от друга. За ней была еще одна терраса шириной 20 м, прежде чем вы, наконец, подходили к мощной главной стене толщиной 5 м и высотой 12 м, усиленной еще 96 башнями, размещенными так, что они находились между башнями внешней стены; и эти башни имели в высоту 20 м от основания до бойниц. Построенные в период до и после 410 г. и все еще довольно заметные в современном Стамбуле, стены были такими крепкими, что защищали от сухопутных атак на город до тех пор, пока однажды пушка не пробила брешь, в которой, согласно некоторым рассказам, 23 мая 1453 г. пал в бою последний византийский император Константин XI
[15].
У Теодориха не было пушки, да и ни у кого ее не было в V в., так что на восьмилетнего мальчика городские укрепления могли произвести впечатление только неодолимой силы. Ему предстояло узнать, что они оказались более чем крепкими, чтобы держать на расстоянии предводителя гуннов Аттилу менее чем двадцатью годами раньше. Линия стен, по понятным военным причинам построенная на возвышенности, достигала максимума на севере – именно отсюда и въехал в город Теодорих. Проехав ворота и арку, он увидел перед собой всю столицу империи.
Первое впечатление могло стать потрясением. Теодорих только-только приехал со Среднедунайской равнины, расположенной к западу от Карпат (современная Венгрия), где провел первые годы своей жизни. В период расцвета Римской империи это был сильно укрепленный приграничный регион, который благодаря вложению в его развитие имперских средств в I–IV вв. достиг экономического процветания. На границе, проходившей вдоль русла реки, располагались лагеря легионеров, вокруг которых выросли настоящие города римлян, а сельскохозяйственный потенциал этой территории использовали ушедшие в отставку легионеры, новые поселенцы из Италии и местное население, превращавшееся в полностью оплачиваемых римлян. Как выявили многочисленные раскопки, в тот период регион мог похвастаться обнесенными стенами городами, храмами, а когда пришло христианство – соборами, театрами и амфитеатрами, акведуками, сетью дорог, статуями, городскими советами и виллами в большом изобилии. Но это было до кризисных лет Западной Римской империи, а к середине V в. все виллы были разрушены, за исключением горстки сильно укрепленных (возможно, изначально имперских), которые новые правители этой местности приспособили для своих целей. Здесь по-прежнему оставалось многочисленное население, и какая-то его часть проживала на старых местах, но нигде уже не сохранилось ничего от старых форм культуры, так что каменная кладка и статуи быстро превращались в булыжники, а тоги были спрятаны навсегда
[16].
Сильный контраст между обломками старых римских провинциальных процветающих городов и неумеренным великолепием столицы Восточной Римской империи – Константинополя середины V в. поразил Теодориха. Первое, что потрясло его, были размеры самого города. Хронологически стены Феодосия были уже третьими. Стены древнегреческого Византия окружали приблизительно прямоугольное пространство на оконечности полуострова площадью около 2×1,5 км (карта 1). Стены, построенные Константином в 320-х гг., более чем утроили защищенное пространство, а императором Феодосием – снова увеличили его более чем вдвое. Но не все здесь было застроено: еще оставались большие огороды и парки, особенно между стенами Феодосия и Константина, но обычный римский город, населенный, наверное, 10 тысячами жителей, к 463 г., вероятно, стал крупнейшим в Средиземноморье, с населением предположительно более 500 тысяч человек.
Попутно решались большие логистические задачи. Так, одна из самых насущных проблем попала в поле зрения Теодориха слева от него, когда он отъезжал от ворот. Пространство между стенами Феодосия и Константина вмещало три огромных городских водохранилища, одно из которых – цистерна Аэция находилась рядом с дорогой, по которой ехал Теодорих (остатки этих цистерн можно было увидеть на момент написания этой книги: на месте каждой из них находятся временное на вид жилье и пара футбольных полей). Эти искусственные водохранилища дополняли подземные цистерны меньших размеров (общее их число превышало сотню), которые могли хранить более миллиона кубических метров воды. Но это была только часть проблемы водоснабжения. Чтобы поддерживать уровень воды в этих резервуарах, из города выходил, извиваясь, акведук длиной 250 км, как веер, развертывающийся на север и запад, чтобы улавливать идущие с Фракийских гор дожди. Как и с водой, механизм решения проблемы продовольствия находился буквально перед глазами Теодориха: впереди слева располагались две небольшие гавани древнегреческого города, а прямо впереди – две новые и большие, построенные императорами Юлианом и Феодосием для приема кораблей с зерном, поставки которого, особенно из Египта, кормили столицу. Вдоль каждой гавани располагались огромные склады с продовольствием.
