Интересно почему? Настолько ценят свое время или не любят, чтобы вмешивались в их дела? Так сильно, что приняли за самое главное негласное правило никогда не вмешиваться в чужие, пока их не попросят или не наймут?
И как тогда быть ей? Она ведь тоже не может просить, просто не имеет права, не зная, какую за это заломят цену. Но и идти некуда, это Джар верно сказал… хотя и ушла бы, если бы он не остановил. Против всех своих правил остановил, надеясь на ее рассудительность.
А откуда у нее взяться здравомыслию, он хотя бы подумал? Определенно нет, и значит, об этом нужно говорить открыто, так, как она никогда не умела, да и не должна была уметь. Стало быть, придется учиться, хотя все в душе бунтует против такой, несвойственной ей откровенности. Но иначе не выжить, и лучше сейчас переломить свою гордость, чем после кто-то сломает ее саму. И даже родовая защита не поможет, сунут в лохань – и варись как рак.
– Спасибо, – с трудом выговорила графиня и облегченно выдохнула, самый трудный первый шаг сделан. – Я, кажется, начинаю понимать. Но пойми и ты, ведь этот гад привез свой браслет, едва мне исполнилось пятнадцать. И с тех пор я жила, как муха под стаканом, ничего не видела, никуда не ходила, училась намного меньше, чем прежде, и лишь тому, что он считал необходимым. Я наизусть знаю признаки всех детских заболеваний, десяток колыбельных песен и полсотни сказок, которые можно рассказывать герцогским отпрыскам. А еще умею шить, вязать и вышивать детскую одежду, хотя вряд ли хоть одна герцогиня сама шьет рубашки своим малышам. Значит, меня просто занимали разными бесполезными делами, лишь бы не допустить к серьезным книгам и рассуждениям. Хотя я и думала с этим браслетом медленнее прежнего и как-то легкомысленнее, что ли… и поэтому, как ни обидно это говорить, но нужно признать честно, могла бы сейчас быть намного образованнее и умнее, чем есть.
Леаттия договорила, облегченно перевела дух и опасливо взглянула на внимательно слушавшего ее мужчину.
– Извини, – тяжко вздохнув, произнес он слова, которые так не любят говорить темные маги, – я действительно об этом не подумал. Просто очень хорошо тебя знал к этому моменту, ты действительно была несколько… легкомысленной и вопросы задавала обо всем подряд. И все время рассказывала, какой Манрех умный, справедливый и заботливый.
– Не напоминай, – прорычала девушка. – Я не ожидала от него такой подлости. Видимо, потому мать и считала, что я никогда не решусь сбежать. Интересно, как бы ты в таком случае исполнил контракт?
– Собирался пробраться в дом и увести тебя порталом, – еще говорил Джарвис, а в его уме уже созрело понимание, как сильно они с Эгрисом ошибались, выбирая запасным этот план. И почему в его успех не верила умирающая графиня Расельена Гардез Брафорт.
А еще – как близко в тот раз он был от провала.
Глава девятая
– Как выясняется, – помолчав, уже твердо объявил маг, – все мы неверно оценили ситуацию и ждали друг от друга невозможного. Поэтому я приглашаю тебя погостить в моем доме столько, сколько захочешь, а разговор предлагаю отложить на несколько дней.
– Но ведь темные маги не любят приглашать гостей? – засомневалась девушка.
– А я не всегда был темным, и как раз сейчас во мне проснулся белый брат, – хитро ухмыльнулся Джар, и графиня приняла этот довод.
А куда деваться, если иного нет?
– Раз ты согласна, – правильно поняв молчание девушки, маг снова состроил серьезное лицо, – необходимо сразу сообщить об этом Эгрису.
Пояснять, почему так нужно, он не стал, но Леа и сама поняла, что в этой части города посторонних не жалуют. Потому со вздохом снова поплелась за Джаром на второй этаж, уговаривая себя не краснеть перед магистрами за такую быструю смену решения. Только тихонько спросила, не ушли ли еще его гости.
– У нас не принято уходить молча, как вор, темных магов это настораживает, – пояснил он, и Леаттия невесело усмехнулась, оценив разницу в правилах.
Во дворце герцога Брафортского, наоборот, большинство гостей старались исчезнуть потихоньку после торжественной церемонии и обеда, и никто о них не жалел.
– Эгрис, – едва войдя в комнату, маг поймал Леаттию за руку и поставил перед главой гильдии как незнакомку, – я пригласил Лайну погостить в моем доме.
Магистр смерил девушку испытующим взглядом и задал неожиданный для нее вопрос:
– В качестве кого?
– Ученицы, – не моргнув глазом заявил дагорец. – У нее способности к алхимии.
– Да? – изумленно приподнял бровь магистр, и Леа тотчас крепче стиснула губы, не желая снова все испортить обиженной гримасой или смешком.
– Да, – уверенно подтвердил Джарвис. – У нее всегда была хорошая память и способности к учебе. Но один… плохой человек почти пять лет назад подсунул ей вещицу, в которой было заклинание рассеянности и доверчивости, так я могу определить его влияние. И все эти годы Лайна жила не в полную силу своих возможностей и проявляла несвойственные ей черты характера.
– Это было незаметно, – помрачнел Эгрис и огорченно засопел. – Так вот на что она намекала… – Магистр тотчас взял себя в руки и твердо кивнул: – Хорошо. Мы принимаем ее как твою ученицу.
Леаттия надеялась немного на иной поворот судьбы, но прекрасно понимала, что сама все испортила, не сумев разгадать надежд магов, не желавших или не умевших переступать через собственные ограничения. И так же ясно представляла, как надолго может затянуться это, ненужное ей занятие алхимией. А пока она будет изучать свойства различных растворов и смесей, маги будут исподволь изучать саму Леа, и лучше бы ей прямо сейчас придавить так некстати поднявшую голову родовую гордость и обо всем с ними договориться. Иначе неизвестно, куда они могут зайти в приступе исследовательского азарта.
– Можно мне сесть? – спросила она ради проверки своих подозрений и мгновенно получила поощрительную улыбку Эгриса. – Я хотела бы уточнить слова моего учителя. Теперь я многое вижу не так, как месяц назад, и не так, как позавчера, и не могу не волноваться за свою судьбу. И мне почему-то кажется, что вы знаете, как мне лучше поступить.
Разумеется, это оказалась не та просьба, какую они ждали, но ниточка, за которую можно при желании зацепиться, в ней все же была. И в этот раз глава гильдии ее не упустил.
– Да, хотя мы и сильнее любой армии любой страны, но вынуждены следить за действиями и намерениями всех правителей всех ближайших государств, – суховато произнес он и откровенно вздохнул: – Только полные дураки могут чистосердечно верить, что темным магам нравится война. Мы слишком ценим свое время и покой, чтобы отвлекаться на такое неудобное и расточительное занятие. Ты же не можешь не понимать, что люди всегда судят по себе. Это им, заурядным и бесталанным, необходимо доказывать свою значимость громкими победами, толпами пленных, гаремами, буйными пирами, огромными дворцами и бесполезно пылящимися в подвалах горами золота и камней. Необходимо, прежде всего, для собственного успокоения, для веры, что потомки будут произносить их имена с почтением и трепетом. Многие даже согласны, чтобы проклинали, лишь бы помнили. Но мы-то точно знаем, как наивны эти надежды. В пустынях Гель-ашры можно встретить руины старинных городов, толстенные, выложенные узорной плиткой стены огромных дворцов, занесенные песком остовы ажурных башен и непонятных сооружений. Их правители тоже считали свои имена вечными, а победы – бессмертными. Но бесполезно говорить об этом королю Банлеи или харказскому шейху. Тех, кто попытался, сочли смутьянами и повесили на городской стене.
