– Иди за мной, – потянула девушку Санди, за плечами которой висел такой же тюк, и зашагала впереди, изредка предупреждая о валявшихся на пути мешках или привязных веревках.
Леа изо всех сил старалась смотреть только под ноги, понимая, сколько хлопот доставит спасателям, если поскользнется и свалится в воду. Никаких перил или ограждений тут не было и в помине, лишь торчащие толстые колья, за которые хозяева суденышек привязывали их к причалу. Леа смутно помнила, что на Горнео почти никогда не бывает таких штормов и бурь, как на море, зато по весне озеро сильно поднимается, заливая все низины.
Именно поэтому на его побережье мало крупных поселений, все большие города построены на холмистых берегах Терсны и Банга, впадающего в Горнео с востока. А такие городишки, как Лахта, стоят на высоких участках берега, и в центр городка, никогда не попадающий под весенний разлив, нужно подниматься по длинной лестнице.
Леа впервые видела такую, где ступени вырублены только на самых крутых участках, а весь остальной подъем приходится преодолевать по пологой тропе, изредка делающей причудливые повороты.
К подножию этой лестницы прилепилось несколько неказистых навесов, и там стояли столы и ужинали те, у кого не хватило сил терпеть до дома. Или просто не было желания готовить самому. Рядом с навесами бойкие рыбачки жарили на переносных жаровнях рыбу, моллюсков и лепешки, варили тройную уху и вино со специями.
– Добрый вечер, мастер Джар, – раздавались вежливые приветствия, когда они проходили мимо ужинающих. – С добычей вас.
– Спасибо, – коротко отзывался бородач и молча шел дальше, но возле одной из жаровен остановился, достал из кармана потертый кошель. – Собери нам ужин, Нетта, как всегда. Ну, если сиги свежие, можешь положить парочку, они у тебя удаются.
Санди возле него не остановилась – тяжело шаркая, словно весь день провела на ногах, продолжала идти вперед, и Леа, старательно не поднимая взгляда, последовала за ней. Ей почему-то казалось, что все сразу поймут, что она не та девушка, которая жила тут до нее, а еще все сильнее волновало, куда она делась, та, прежняя Лайна?
Чем выше они поднимались, тем свежей становился ветерок и темнее ночь. Леаттия уже с трудом разбирала дорогу и смотрела только под ноги, не обращая внимания на домишки, мимо которых они проходили. А те, чем дальше, становились все более основательными и ухоженными. Если снизу по сторонам от тропы теснились маленькие неопрятные хижины на высоких бревенчатых сваях, чем-то похожие на нахохлившихся цапель, то теперь они шли мимо домиков, поднятых на высокие каменные фундаменты, с добротными лестницами, ведущими сразу на второй этаж.
– Устала? – обернувшись к девушке, спросила знахарка по-харказски и добавила: – Почти пришли. Не устаю радоваться, что купили домик не на верхних улицах. Хоть и пришлось в половодье жить среди озера, зато теперь ходить до причала недалеко.
Леа смолчала, понимая, что Санди просто объясняет ей те вещи, какие почему-то не захотела говорить на лодке, и ничуть ее за это не винила. По появившейся у нее в последнее время привычке девушка старалась обдумать сказанное ей и понять тайный смысл, спрятанный за кажущимися обыденными фразами. Ее шпионы часто перебрасывались такими замечаниями, и постепенно графиня осознала, насколько наивной и глупой они считают ее, почти в открытую договариваясь, кто и когда будет следить за молодой хозяйкой.
– Вот мы и дома, – свернув в неказистый переулок, остановилась у небольшого домика Санди. – Сейчас свечку зажгу.
Отперла нижнюю дверь, повозилась в непроглядной темноте, и проем озарился неярким теплым светом.
– Жаль, внизу еще сыровато, – запуская «племянницу» в дом и закрывая за ней дверь, словно сама с собой ворчала травница, – хоть и все продухи открыты. Придется все тащить наверх.
Махнула Леаттии на простую лестницу из двух жердей с перекладинами и первая полезла наверх, туда, где чернел квадрат люка.
Графиня тихонько вздохнула и полезла следом. Она сама хотела такой жизни и должна постараться как можно скорее к ней привыкнуть.
Наверху было три разделенных сенцами комнатки, две маленькие спальни и более просторная столовая. А в дальнем углу, возле верхнего выхода, прятался дощатый чуланчик, громко именуемый туалетной комнатой.
– Давай я тебе покажу, как тут умываются, – деликатно предложила Санди и, рассмотрев смятение на лице беглянки, с неожиданной жалостью шепнула: – Да не расстраивайся. Долго тебе это терпеть не придется…
Больше она ничего не сказала, но Леаттии для размышлений и этих слов хватило на весь вечер.
Бородач пришел, когда его «родственницы» уже умылись и развесили по стенам пучки трав. Санди разожгла щепки в маленькой печурке, пристроенной к зимнему очагу, и вскипятила в низком медном чайнике взвар.
Леа уже так проголодалась, что готова была пить взвар с простыми сухариками, стоящими на столе в деревянной миске, но знахарка не предложила, а сама она спросить не решилась. И, как выяснилось, правильно сделала, «дядя» принес полную корзинку еды. Санди ловко выложила на плоские деревянные блюда золотистые куски жареной рыбы, пышные хлебцы с запахом лука, присыпанные румяными зернами, и полную миску малосольной икры сига.
Через полчаса знахарка отправила осоловевшую от еды беглянку в ту спальню, которая побольше, сообщив, что во второй ночует Борода, а сама она спит тут, в столовой, на деревянной тахте, и если Лайне что-то понадобится – можно будить «тетку» безо всякого сомнения.
Крохотная по сравнению с покоями графини комнатка оказалась странно безликой, зато стерильно чистой. Простая ситцевая простыня в мелкий цветочек была еще новенькой, как и стеганое одеяло и подушка. И это неожиданно согрело беспокойную душу девушки, запоздало сообразившей, как мечтала ее матушка, чтобы дочь однажды оказалась в этом неказистом городишке.
На подушке лежала стопка аккуратно свернутых вещей: полотенце, белье и ночная сорочка, тоже ситцевая и цветастая, зато длиной почти до пола, как положено знатным дамам. И это тоже показалось Леаттии добрым знаком. Она послушно переоделась и задумалась над неразрешимым теперь вопросом – куда девать ношеные вещи? До сих пор графине Брафорт не приходилось два дня подряд надевать одно и то же.
– Можно? – стукнула в дверь Санди, и беглянка с надеждой крикнула:
– Войдите!
– У тебя не появилось вопросов? – Медовые глаза знахарки смотрели доброжелательно и сочувственно.
– Да, – неожиданно смутилась Леа, – я не знаю, что делать с одеждой, которую сняла. Служанки всегда сразу уносили… я даже никогда не задумывалась куда. Наверное, чистить… или стирать.
– Давай сюда, – невозмутимо протянула руку Санди. – И не смущайся, стирать я не буду. Просто сожгу. Если все удастся, у тебя будут новые вещи, а сейчас от всего, что может вызвать подозрение, лучше избавиться. Завтра возьмешь все чистое вон в том сундучке. И если больше ничего не нужно – ложись спать, утром мы встаем очень рано.
