Пока что Сегвар не мог прийти ни к какому решению. Хотелось как следует заработать, но у него и так хватает денег, и еще раз подставляться под выстрелы бластеров ему не очень-то хотелось. Сегодня прокатило, плазмоиды пролетели мимо, а в следующий раз? Сколько можно испытывать судьбу?
Коридор был темным, очень темным. Но Сегвар видел очень даже неплохо. Он вырос на мусорке, он всю свою жизнь на этой проклятой мусорке! Его мать была мусорщицей. Его бабка была мусорщицей. Это его, Сегвара, жизнь! Он быстрый, сильный, ловкий, видит в темноте и чует… как мусорщик. Нет, не носом. Чем-то иным. Вот сейчас ему кажется, что кто-то странный, чуждый, нечеловеческий за ним следит. Смотрит, отсчитывает каждый его, Сегвара шаг. И это чувство было таким сильным, таким острым, что Сегвар остановился, будто наткнулся на невидимую стену. Он замер в полуприседе, поводя стволом станнера из стороны в сторону так резко, будто ловил в прицел какую-то мишень. Что, в общем-то, было глупо, и Сегвар это прекрасно понимал: луч станнера был настроен на широкую полосу, то есть захватывал практически весь коридор. Стоило бы кому-то высунуться из-за угла – достаточно просто пальнуть в пустоту, и противнику крышка, даже если он нацепил боевой комбез. Голова-то не прикрыта! И вряд ли Ник сидит у себя в норе в боевом скафандре, в комплектацию которого входит и защитный шлем.
Сегвар снова почувствовал взгляд, теперь откуда-то сзади, ему послышался шелест антигравитационного поля глайдера, он резко развернулся, чтобы захватить прицелом невидимого противника, каким-то образом подкравшегося со спины, и тут же повалился навзничь, оглушенный мощным ударом в затылок. Даже вскрикнуть не успел. Тело глухо шлепнулось о стальной пол, выстеленный металлическими плитами, станнер, вылетев из бессильной руки, звонко щелкнул и прокатился до самой двери, за которой укрылся Ник, державший в руке еще не включенный вибронож. Вибронож при включении издает хоть и тихое, но гудение, которое легко может расслышать опытный человек с острым слухом. А среди мусорщиков глухих не водилось.
– Молодец, Шарик! – Ник наклонился над Сегваром, пощупал пульс. Тот был вполне хорошего наполнения, Шарик очень аккуратно двинул бандита в затылок, так, что оглушил, но череп оставил целым. Максимум сотрясение мозга.
Ник, не теряя времени, деловито стащил с бандита боевой комбез. Комбинезон был в точности таким, какой Ник не так давно нашел в корабле, из-за которого его едва не убили. Возможно, даже тот самый комбез. Отличие только в том, что тогда он был разряжен, батареи уже давно выдохлись, а этот полон на семьдесят процентов заряда. Отличие заряженного комбеза от незаряженного довольно велико, это как между изодранной и целой рубахой. Целая греет и укрывает, а изодранная – только местами. Заряженный комбез в том месте, в которое попадает заряд бластера или пуля, мгновенно утолщается, гася энергию выстрела, незаряженный этого сделать не может, и уповать приходится только на крепость материи комбинезона.
Заряженный автоматически подгоняется по телу, облепляя его, как вторая кожа, и не мешая движениям. Незаряженный просто висит мешком.
Заряженный вентилирует тело, выводит пот и подводит чистый воздух, при этом уберегая от перегрева и переохлаждения, незаряженный ничего такого не может.
Были и еще несколько приятных свойств у боевых комбезов, но они уже, в общем-то, несущественны. Главная функция боевого комбеза – защитить хозяина от огня легкого пехотного оружия, вроде легких бластеров, игловиков и станнеров. Такие комбезы часто используют пилоты истребителей (но уже вместе с гермошлемом), а еще телохранители и охранники, обеспечивающие безопасность богатых персон. По крайней мере так было написано в руководстве по эксплуатации этих комбезов – Ник читал и запомнил.
То, что комбез был надет на врага, был в употреблении, Ника беспокоило меньше, чем ничуть. Это не тот мир, не та планета, чтобы быть брезгливым или мнительным. Есть хорошая вещь, которая нужна Нику. И есть ненавистный враг, который вскоре умрет, – в этом Ник не сомневался. Это факты, которые существуют сами по себе, и рассматривать их с какой-то иной точки зрения было бы просто глупо.
Станнер тоже отправился к Нику, заняв свое место на груди комбеза (специальное гнездо под оружие, очень удобная вещь). Видон в карман – с ним потом. Насчет него тоже есть кое-какие мысли. Затем он затащил Сегвара в каюту и запер дверь изнутри – защелка была механической и практически неубиваемой. Старый корабль, а старые вещи частенько служат гораздо дольше новых. Закон такой. Умели в старину делать хорошие вещи.
Если как следует запереться в каюте, то, чтобы ее вскрыть, понадобится заложить приличный заряд взрывчатки. Либо применить полевую артиллерию, что в условиях тесного коридора звездолета равносильно смертному приговору для стреляющего. А ручной бластер эту дверь не возьмет! Знали, что делали, когда выбирали этот корабль под временную базу.
Связал руки и ноги Сегвара скрученными в жгуты полосками ткани, оторванной от многострадальной рубахи. И только закончил свое дело, бандит начал подавать признаки жизни. Зашевелился, застонал, затем открыл глаза и мутным взглядом стал рассматривать Ника, усевшегося рядом на упаковку с водой.
– Дай попить! – хрипло выдавил из себя Сегвар, но Ник не пошевелился.
– Обойдешься! – Тон его был ледяным, холодным, как никогда не виданный им вживую лед. – Какого черта вы тут собрались? Что тебе от меня надо?
Сегвар вздохнул, смиряясь с мыслью о том, что сейчас промочить пересохшее горло не удастся, и в нескольких словах поведал Нику, какой он видит его дальнейшую судьбу. И чем дольше Сегвар похвалялся, тем больше расширялись у Ника глаза и насмешливее становилась улыбка. В конце концов, он захохотал – весело, заливисто, как не смеялся уже много лет:
– Идиоты! О господи! Ну какие же вы идиоты! Все банды собрались ради того, чтобы отнять у меня мифические сокровища?! Ох, ну какие же вы придурки! Убивали друг друга ради выдумки! Сказки! Да кто вам сказал, что я что-то нашел?! Какой клад?! Какой трюм?! Вроде бы взрослые люди, а верите во всякую чепуху! Нет – то, что ради этого вы убивали друг друга, – просто замечательно! Воздух будет чище! Но чтобы вы, опытные, тертые-перетертые мусорщики, поверили в такую чушь?! Ну, сам подумай: как могли инопланетчики бросить такие сокровища?! Ну как?! Ты бы бросил? Шама бы бросил? Так почему они, жадные инопланетные твари, бросят хоть что-то ценное?!
– Ты хочешь сказать, что не находил никакого корабля, наполненного сокровищами? – медленно начал Сегвар, чуя всем своим существом, что парнишка не врет. Зачем ему врать?
– А ты только теперь догадался? – снова хохотнул Ник. – Ну как ты, такой дурак, мог управлять целой бандой?! Да если кто-нибудь поймет, что ты такой идиот, он тебя сразу пошлет куда подальше! Ну сам подумай: как этот клад не нашли толпы мусорщиков, которые давным-давно проверили каждый корабль?! Ну я бы еще понял, если бы такое вдруг нашлось в «новом» корабле, но здесь, в этих древних развалинах?! Идиоты! Все вместе и каждый из вас в отдельности – идиоты!
Сегвар не чуял рук и ног. И не потому, что путы сжимали их слишком сильно, перекрывая доступ крови к конечностям. Бандит всем своим многоопытным нутром чуял, что парень не врет и что он со своей бандой попал в эту передрягу ни за что ни про что. Больше всего Сегвару хотелось сейчас добраться до того, кто принес эту информацию, и потом пройти по цепочке, отворачивая головы тем, кто распустил эти дебильные слухи. Да, идиот! Но этому идиоту очень хочется жить, и нужно решить, как с самыми малыми потерями выбраться из здоровенной кучи дерьма, которую сам же заботливо и нагреб.
