Брехня, конечно, насчет зубов, но насчет обычных мутантов чистая правда. Только мутант может выжить в этом железном «лесу». Тот, кто видит в темноте, тот, кто лучше слышит, тот, кто выносит уровень радиации, от которого любой иномирянин сдохнет, теряя волосы и сочась кровью из разорванных пор.
Плохая планета этот Сирус. Хуже, наверное, нет во всей Вселенной! И никуда с нее не деться – карантин. Сирусян, мусорщиков, да и не только мусорщиков, не выпускают с планеты. Есть такой указ Председателя Аванской Конфедерации… Дааавний указ. Уже никто и не помнит, почему давно уже покойный Председатель того времени принял подобное решение несколько сотен лет назад, но только факт есть факт – ни один из сирусян не вправе покинуть планету. Никогда. И ни под каким условием. Звезды не для них!
…Ник посмотрел вокруг. Трюм корабля не был большим – скорее всего, он принимал только пару боевых одноместных глайдеров да пару боевых роботов, больше сюда просто не влезет. Рейдер – не десантный корабль. Он барражирует пространство между планетами, перехватывая чужаков и уничтожая агрессоров. Если сможет, конечно. Он должен заметить вторжение, передать информацию подпространственной связью и вступить в бой, чтобы хотя бы на время связать часть армады вторжения, не дать обрушиться на планету мощью всей их эскадры.
Глупо, конечно. Ну какой смысл в том, чтобы бессмысленно погибнуть, вступив, к примеру, в противостояние с линкором? Эдакой небольшой рукотворной планетой, если его можно так назвать (конечно, линкор делали не руками, роботы старались, но просто так принято говорить об изделиях цивилизации – «рукотворный»). Залп линкора уничтожает все живое на целой планете, такой, к примеру, как Сирус! Сдувает с него атмосферу! Испаряет моря! И что с ним может сделать рейдер-перехватчик?
Глупость, точно глупость! Но факт есть факт. Вне зависимости от предположительного исхода дела рейдер должен вступать в бой с армадой врага. Все. Хоть ты сдохни!
И сдыхали. Как этот рейдер, нашедший упокоение на мусорной свалке. Зараженный радиацией выше носа, Ник чувствовал, как пощипывает его кожу и она нагревается, будто под лучами горячего сирусянского солнца. Хорошо, что у него такой организм, иначе бы давно загнулся.
Хотя и нет никакой уверенности в том, что когда-нибудь не загнется. Как загнулась его мать. Она была почти такой же, как Ник: неплохо видела в темноте, чувствовала радиацию, вот только болезнь перенести не смогла. Ник выжил – она нет. Что это такое было – да кто знает? Кто станет изучать инопланетные болезни, какой дурак? Кому хочется подохнуть от того, от чего, возможно, не спасет и даже аптечка? Только не заводским врачам, это точно. Повышенная температура, рвота, судороги, потеря сознания и… крышка! Конец. «Желтая лихорадка» – так это называют. Но под эту категорию может подойти все, что угодно. Любая болезнь с похожими симптомами.
Он похоронил маму тут же, на кладбище кораблей. Положил в пустой контейнер из-под маршевого энергоблока и закопал возле старого-престарого корабля, давно уже вросшего в почву так, что наверху виднелся только покрытый шрамами металлический купол. Этот корабль никто никогда не тронет, не отправит на переплавку – дешевле взять другой, «помоложе», так что мать уже никто не потревожит. Даже черви. Здесь нет червей. Здесь ничего нет. Только старое железо, смерть и мусорщики.
Выбравшись из корабля, глянул на небо – солнце стояло еще высоко, время примерно чуть за полдень. Можно успеть в лавку к скупщику. Если шаг прибавить, конечно!
Пошел, почти побежал. Не напрямую – кроме патруля, есть еще такая беда, как Сегвар со своей бандой. Они болтаются возле свежих кораблей, где поживы побольше. Наткнешься – могут и накопитель отобрать. И ничего не сделаешь: кому идти жаловаться? Патрулям? Смешно даже. На мусорке нет закона. Здесь ничего нет, кроме железа, мусорщиков и смерти!
Ник вдруг подумал о том, что было бы, если бы мать не уволили с завода. Он учился бы в закрытом Городе, в хорошей школе, ел хорошую пищу, пил хорошую воду. А возможно, устроился бы на работу, – ведь он уже большой! Взрослый, по меркам Сируса! Когда мать взяли на работу, ей тоже было шестнадцать лет. Она стала оператором цеха переработки – хорошая, чистая работа. Сиди себе, смотри на экран и контролируй процесс. Читай, учись – времени завались! Хорошая квартира, а то и дом, а когда выйдешь на пенсию – живи в свое удовольствие! В закрытом Городе даже трава есть! И деревья! Ник никогда не видел этого, но мать рассказывала – есть! И даже фонтаны. Пресной воды – фонтаны!
Ну зачем, зачем она связалась с этим космолетчиком?! Зачем?! Проклятый, мерзкий инопланетник! Папаша, понимаешь ли! Заделал ей ребенка и свалил! А ее уволили. И все. Вся жизнь под откос. Выгнали! Как будто дерьмо слили в унитаз, и все тут! А нельзя заводить детей без спросу. У тебя контракт. Пять лет – никаких детей, никаких браков. Работай, потом подавай прошение, и тебе (может быть!) разрешат завести ребенка. Или не разрешат, если у Города есть необходимость в таком специалисте еще на пять лет.
Мерзкие, ну какие мерзкие воспоминания! Что может делать молодая женщина, у которой заканчиваются деньги, а на руках остался младенец? Идти в мусорщики? С младенцем? Шлюха!
Да. Она зарабатывала ТАК. И Ник ее не винит. Вообще, как может он ее винить? Свою мать? Она пропустила через себя сотни, а может, и тысячи грязных, грубых мужиков, чтобы его прокормить, чтобы вырастить, поднять! И как только он окреп, ушла в мусорщики. Она не шлюха, нет! Просто вот так все сложилось. Так сложилось…
Ника передернуло – он снова вспомнил. Шепот, грубый голос, вскрики, всхлипы, стоны. Синяк на щеке у матери. Запах подгоревшей псевдояичницы. Псевдомолоко, безвкусное, но полезное организму Ника. «Пей, а то зубы не вырастут! Чем будешь жевать?» «Ешь! Вырастешь большим-пребольшим! Станешь помогать мамочке! Мамочка будет старая, а ты сильный, мужчина!»
Проклятая планета! Лучше бы ее дотла разбомбили! Лучше бы здесь вообще ничего не осталось!
Когда-то здесь находилась военная база – очень, очень давно! Сотни лет назад. Разразилась война между звездными скоплениями, и базу накрыли ударами тяжелых крейсеров. Она выдержала, проклятая база, но… почти все люди погибли. Потом много лет пустовала, была законсервирована, и вот решили – быть на планете кладбищу кораблей! Благо основа есть, та самая база, в которой и трудяги-роботы, и конверторы, и все, что нужно для строительства перерабатывающих металл заводов. И самое главное – почти нетронутый космопорт, способный принимать сверхтяжелые грузовики. Вот так и зародился Город.
А вокруг Города, за Периметром – те, кому в нем не нашлось места. Изгнанники. Преступники, сумасшедшие, просто люди, которые не хотели жить по его законам. Внешний Город – Внешка. Номинально живущий по тем же законам, что и внутренний, но отличающийся от него, как грязная лужа от кружки с чистой водой. Потерять место в Городе легко, а вот вернуться назад практически невозможно. Там своих хватает, зачем им мусорщики?
Как такового забора вокруг мусорки не было – только дорога, над которой время от времени пролетали дроны патруля да сами патрули проезжали на здоровенных бронированных машинах. Летать непосредственно над мусоркой запрещалось, как, впрочем, и по ее краю. Корабли – сложные штуковины. Где гарантия, что из них изъяли все защитные механизмы? Вырвали все позитронные, а то и человеческие мозги? Да и бластеры, если честно сказать, иногда ленились снять. С виду он вроде неработающий, да и энергии нет, а полежит десяток лет, насосет в накопитель от солнечных лучей, да и выдаст импульс – может, и не спалит пролетающий над ним глайдер, но уронит наземь – это точно. А уж кто выживет при этой посадке – тут дело случая. Рассказывали, что такие случаи бывали, и даже не раз. После этого и запретили летать над кораблями. Что мусорщикам очень даже на руку, иначе пришлось бы ползать по территории только ночами.
