— Ты чего? — спросила Валя.
— Ничего, робу принес. Одевайся, пошли.
— Роба для рабов, — сказала Валя, с неудовольствием глядя на брезентухи.
— Мы не рабы, — сказал Вася, — а временнообязанные.
— Мама мыла раму, мылом мыла рыло.
Вася натягивал штаны, потом куртку. Валя к робе не притронулась.
— Как хочешь, но я тебя кормить не собираюсь, — сказал Вася и вышел, хлопнув дверью.
Эдик тоже спрашивал про Валю, Вася отвечал, что у нее что-то болит, что-то ей нездоровится, короче. Эдик хмыкал и объяснял, что к чему.
— Вот это шед, — говорил он, указывая на сооружение с двускатной железной крышей и какими-то ящиками внутри. — Один шед, за ним второй, там третий, четвертый. Пошли.
Они вошли внутрь шеда. Резко пахло. Сквозь сетчатые окошки ящиков глазели новозеландцы. Красные. Какие-то карлики, с ужасом подумал Вася. Но это были кролики. В шедах они и обитали. Вася и Валя должны были убирать за ними, поить и кормить их. Вот и все. За это их тоже будут кормить и поить, а еще и приплачивать по пять тысяч. Эдик отвел Васю в дальний угол фермы, где была яма для кроличьего навоза. Вонь стояла невидимым атомным грибом над ямой. Также Эдик показал склад кормов. Кролики были не дураки поесть. В рацион входило много всего: картошка сырая и вареная, сено, солома, брюква, силос, зерно, костная мука, мел, морковь, капуста, соль, ну а летом еще трава, ботва и зеленые ветки.
— Ну и все, поэт, начинай, — сказал Эдик, почесывая русые бакенбарды и ухмыляясь. — Проходишь по шеду и насыпаешь вот столько корму в железные миски, вделанные в клетки. А в другую мисочку — водички. А в эту пазуху — сена. А вот из этого желоба какашки сметаешь, сметаешь — сюда. В ведро. И на тележку с обрезанной бочкой. Ну? Усек? А когда в бочке порядочно наберется какашек, гарцуешь к яме.
Эдик доставал сигареты, закуривал.
— Давай, я погляжу, — сказал с дымом.
Вася зачерпнул комбикорм из ведра и насыпал в миску.
— Много-то не сыпь! — сказал Эдик. — Во-о-т. Так. Сам откуда?
Вася быстро взглянул на него, шмыгнул носом.
— Я-а? — спросил, отводя глаза.
— Ну не кроли же. Они известно откуда — с Новозеландии!
— А я из Австралии, — решил отшутиться Вася.
— Откуда? — переспросил Эдик.
— Оттуда, — ответил Вася.
Эдик пристально посмотрел на него, щурясь.
— Ладно, астронавт, давай продолжай. Приду — проверю.
И он ушел, а Вася ходил сначала между нижним ярусом клеток и насыпал корм, потом взял стремянку и принялся то же делать на втором ярусе. Новозеландцы прядали толстыми ушами и куда-то то убегали, в еще одну будто комнатушку в клетке, то возвращались, тыкались носами в сетку, шевелили усами. Наверное, их беспокоил новый кормилец. Красные кролики были хороши. Действительно, шерсть у них отливала красным, ну точнее светлым шоколадом… Или какао?..
— Вот бы наши удивились, — бормотал Вася. — Зараза… Жалко, нет фотика все запротоколировать, а то и не поверят. Красные в клетках. Ххы-хы-ыыы. При Сталине за такое расстреляли б.
Позже Эдик пришел проверить, что тут наработал Вася. Посмотрел и заругался. В некоторых мисках корма было меньше, а в других больше, и в нескольких мисках уже почти не было воды. Вася снова принялся возиться с кормом. До обеда не управился. А есть уже хотелось зверски. И он направился к гаражу. Но там уже никого не было. Тогда он пошел к небольшому щитовому домику, выкрашенному в салатовый цвет. Подергал дверь, постучался. Никто не открыл. Вася озирался. Направился к другому дому, кирпичному, двухэтажному, с крышей под черепицу. Черный рослый пес встал, увидев его, и подошел к ограде.
— Вот зараза, — шептал Вася, косясь на собаку. — Настоящая собака Баскервилей.
Пес обнажил белые клыки и тихонько зарычал.
Дверь вдруг открылась, и на крыльцо вышла женщина в джинсах и клетчатой рубашке, с распущенными светлыми волосами. Вася поздоровался и спросил, где здесь вообще есть магазин. Женщина ответила, что до ближайшего магазина далековато, пешком не пойдешь. Из-за женщины выглядывала девочка с косичками и бантами, рассматривала с любопытством Васю.
— Что же делать? — спросил Вася.
Женщина посмотрела на часы.
— О, уже время обеда. Вы ведь новый работник? Обед вам дадут у Эдуарда Игоревича, его мама готовит. — С этими словами она показала на светло-зеленый домик.
Вася оглянулся и ответил, что уже был там, дергал дверь — закрыто.
— Да-а? Странно. Хорошо, сейчас я позвоню Надежде Васильевне.
Она попросила девочку принести телефон. Та убежала и вскоре вернулась с мобильником. Женщина позвонила. Некоторое время она молчала, разглядывая Васю, потом слегка улыбнулась и заговорила. Вася ждал, прислушиваясь и поглядывая на пса.
— Ну вот и все, можете идти, — сказала женщина.
Вася снова пошел к салатовому дому с желтыми наличниками. И только взошел на крыльцо, собираясь взяться за ручку, как дверь открылась. В дверном проеме появилась старая женщина в домашнем халате, с повязанной белым платком головой — узлом назад. Она держала пластмассовую коробку в руках, покрытых пигментными пятнами, как и лицо. Взгляд ее был суров.
— Здрасьте, — пробормотал Вася.
Старуха кивнула, протягивая коробку.
— На, держи токо так, а то разольешь, — сказала она.
— А что это? — спросил Вася.
— Еда, что ж еще, — ответила она и посмотрела за Васю. — А где еще один едок?
Вася тоже оглянулся.
— А-а… Сейчас придет.
— Помойте и назад принесите, — сказала старуха и закрыла дверь.
Слышно было, как она звякнула задвижкой. Вася даже не успел поблагодарить. С теплой коробкой он пошел в вагончик. Где-то тарахтел трактор. Вокруг простирались белые поля, точнее, желтоватые уже после долгой зимы. Дорога куда-то уходила. На старых березах каркали вороны. Жизнь была полна тоски и зимней безысходности. Ну, то есть пейзаж… А значит, и жизнь. Вася поежился, бормоча свое: «Проклятье, дерьмо, зараза».
В вагончике
В вагончике воздух снова настыл. Валя сидела, закутавшись в свое и Васино одеяло.
— Вот блин! — воскликнул Вася. — Ты хотя бы печку топила. И чего мое одеяло стащила?
— А что, Фуджик? Что? Нельзя, да? Тебе жалко? Жалко?
— Не жалко…
— А я знаю, ты не жадный!
— Откуда ты меня знаешь? Мы знакомы второй день… Хм. — Вася сам был удивлен.
— Знаю, вижу.
— А вот и не знаешь, — отрезал Вася, ставя коробку на стол и раскрывая ее.
Сразу пахнуло вкусно. В коробке, оказывается, были отделения: для хлеба, для супа, для картошки и жареной колбасы.
